История из жизни:130628
"Гоша с ручкой"История эта - самая достоверная. Мне ее рассказала племянница героя,которая ныне жительствует в городе Нью-Йорке, но не забывает берегародной Невы.Герой нашей истории, деятельный пенсионер, именовался ГригорийМихайлович, а в коммунальной квартире его почему-то звали Гошей. БылГоша гражданин партийный, ветеран всяких коллективизаций, убеждения имелсамые большевистские.Тогда, при Хрущеве, которого газеты называли "верный ленинец НикитаСергеевич", начали возводить величественный, "на вечные времена" культЛенина. Громаднейшие деньги были брошены в дело, и неисчислимые полчищачиновников, "идеологов", историков, "творцов культуры" ринулись делить ирвать счастливые миллиарды.Гудение типографий, дымы литеек, гром каменоломен. Собрание сочинений(лживо названное "полным"), издания и переиздания, комментарии кпримечаниям, примечания к комментариям. Диссертации, конференции. Музеи,мемориалы, гранитные шалаши. Монументы, тысячи памятников, миллионыбюстов. Оперы, оратории. Живопись всех размеров, в сотнях тысяч копий.Задушевные кинофильмы. Газетные статьи каждый день. Пионерские кричалкии торжественные поэмы: "Ленин был! из породы! распиливающих!.."Вскоре "верного ленинца" Никиту побили за его собственный культ иотправили на дачу плакать, а возведение культа Ленина продолжили сутроенной силой.Григорий Михайлович, искренний пылкий потребитель (но не изготовитель)легенд, с личной гордостью ощущал, что нет в мире ничего возвышенней,чем жизнь Ленина.Пуще всего волновался Гоша из-за новых ленинских мест и ленинскихадресов: они возникали из небытия непрерывно. Вдруг оказывалось, чтотолько с осени пятого года по декабрь седьмого года Ленин сменил вПетербурге двадцать одну конспиративную квартиру!Гоша выступал перед пионерами на заводах перед рабочими, заседал впартбюро, первым голосовал в исполкоме за отправку малолетнихпреступников в колонию, — и упустил, когда в его коммуналку приходилакомиссия. Соседки поведали нечто невнятное: были-де "жилконторские" и"научные", разворачивали старые чертежи "с ятями", стучали вперегородки, заглядывали в печки, а зачем — Бог ведает.Зимним утром, за чаем, Григорий Михайлович развернул пахнущую морозом,черной краской и керосином газету комитета партии и с интересом прочел,что установлен еще один, неизвестный прежде адрес Ленина. Далее следоваладрес Григория Михайловича.Прежнее и нынешнее имя улицы, номер дома. Как пройти и куда поворотить,какой этаж, номер на двери. Фамилии давних хозяев, которые в такие-тодни укрывали здесь Ленина от ищеек самодержавия.Гоша в жизни не знал таких потрясений.В его квартире жил Ленин. Где-то здесь Ленин спал. Пил чай. Обдумывал.Писал гениальные заметки в газету, а вечерами учил товарищей, каксвергнуть царя.К крикам и бормотанию Гоши соседи отнеслись бессердечно. Пожилой столярПетя заявил, употребляя слова непечатные, что в газетах все брехня иникакой Ленин в ихней дыре прятаться не будет.Восторг не отпускал Гошу. Он в тайне, по сантиметру исследовал знакомуюнаизусть квартиру. По этим паркетам ходил Ленин! — но от паркетов ничегоне осталось. При царе тут, на ста восьмидесяти метрах, проживала засъемную плату, среднего достатка с детьми и с прислугой. После революциии гражданской войны квартиру перестроили в коммуналку, после другойвойны и блокады все здесь переиначили еще хуже — ничего историческогоГоша не находил.Ночью Гоша сонно потащился в туалет. Дернул висящую на цепочке ручку,спуская воду, — и замер. Ручка была старинная, с иноземным синим клеймоми цифрами: 1896.Ручка пережила революции, войны, разруху. За эту ручку бралась рукаЛенина.Всю оставшуюся ночь Гоша не спал. Он боялся, что ручку украдут.Утром Гоша за три рубля (стоимость пол-литры водки или двух поллитровокпортвейна) купил у водопроводчика почти новую, обычную фаянсовую ручку иподвесил ее на цепочку взамен реликвии.А драгоценную ручку Гоша мыл в теплой воде с мылом, сушил, завернул втонкую вату от елочных игрушек и упрятал в красивую коробку из-подкондитерского изделия "Зефир".В промозглый день, в снег и дождь, Гоша отправился в Музей, сердце егорадостно дрожало.Из любви к истине нужно заметить, что сердце Гоши дрожало не вполнебескорыстно. Гошу гнала вперед одна из сильнейших и не самых лучшихчеловеческих страстей — жажда славы. Ему уже мерещилось, что о немнапечатают в газете комитета партии. И может, в грядущих столетиях рядомс именем Ленина, где-нибудь в самых отдаленных и мельчайших примечанияхпричтется имя Григория Михайловича.В кабинете директора Музея, путаясь и горячась, Гоша показывал свойпаспорт с пропиской, заметку в газете, обведенную жирным краснымкарандашом марки "Кремль", и бормотал, что обретение святыни, хранящейтепло ленинской руки, будет лучшим подарком от партии для народа квеликому юбилею.Директор слушал Гошу не очень внимательно, к ручке в елочной вате непритронулся, только глянул искоса, попросил Гошу никуда не уходить, асам ушел, и вернулся через полчасика с четырьмя товарищами в строгихкостюмах. Там были мужчины и женщины, и неизвестно, у кого взгляд былстрашнее — у мужчин или у женщин.И пятеро товарищей кратко и четко разъяснили Гоше, что Вождь мировогопролетариата НЕ МОГ ходить в туалет.Что в необъятном корпусе архивных документов и мемуарных свидетельствнет ни единого упоминания о Ленине в туалете.Что нужно еще разобраться, на мельницу каких вражьих разведок льет водуиз своего унитаза гражданин, сидящий тут, и выдающий себя за ветеранапартии.Что за малейшую попытку клеветнического очернительства образа Вождяможно лишиться не только партбилета, персональной пенсии и ленинградскойпрописки, но и еще кое-чего.Григорий Михайлович был член партии "с затертого года" и "проваренный вчистках, как соль", и он лучше многих знал, что если применить кчеловечку правильную формулировочку, от человечка даже пыли неостанется. Он не помнил, как он выбрался из Музея, как добрался к дому.Коробку "Зефир" с реликвией он спрятал в верхний ящик комода.Несчастие Гоши вызвало у соседей неприличную веселость. Выпивший Петявечером на коммунальной кухне объяснял, почему Ленин не ходил в туалет.Женщины хихикали конфузливо, но с удовольствием.Гоша со злобой сожалел, что теперь беспартийный пролетарий распустилязык что нет на Петю тридцать седьмого года. А в квартире и во двореГошу прямо в глаза стали звать "Гоша с ручкой".Григорий Михайлович начал чахнуть. Что-то надломилось в его вере всвятость Октября. К пионерам и в комиссию исполкома его как-то пересталиприглашать. Угас он неприметно. И великий город Ленинград, колыбель,купель и могила революций, не заметил кончины Гоши.Удивительно другое: родные Гоши после его кончины не обнаружили заветнуюручку — ни в комоде и нигде в доме.Может, Гоша запрятал ее в тайник, с запиской к потомкам — "Письмо втридцатый век". А может, переправил ее за рубеж, с кем-либо изотъезжающих родственников. И хранится эта ручка в запасниках в крошечноммузее Ленина где-нибудь в Цюрихе или в Париже. Или украшает онаколлекцию какого-нибудь эксцентричного заокеанского миллионера,почитателя Ленина и Троцкого.Кто знает...Эта байка в начале октября 2009 года была представлена в газету«Санкт-Петербургские ведомости», но генеральный директор газетыСлободской и главный редактор Шерих отказались ее напечатать, заявив чтоЛенин — это святое, и нельзя очернять его светлый образ.
См.также
Внешние ссылки
