История из жизни:133569
ПЕЧАТАЯ ШАГ...В 1985 году сын проходил положенную воинскую службу в военном лагереКИСИ. Вообще-то как члена сборной страны по фигурному катанию егоосвободили от прохождения лагерей, осенью он лишь должен был сдатькакие-то палёные экзамены да подписать текст присяги для архиваспецкафедры.Однако, к негодованию тренеров, он предпочёл первых две недели доприсяги и немножко после провести вместе с народом. То ли излюбопытства, то ли из коллективистского менталитета комсомольца,красавца, спортсмена.На присягу приглашались родители, братья-сёстры-невесты и так, знакомые.Но всех строго-настрого предупредили: явка гостей только в воскресенье,в день присяги.Нето понаедут тут заранее и начнут досрочно отмечать главное событие вжизни каждого советского человека мужеска полу - присягу Родине. Аначальство получит к параду своих «вояков» в самом разобранном виде, сбодуном, головной болью и желанием похмелиться куда более сильным,нежели исполнение священного долга перед родиной.Курсантов же застращали: если кто из гостей нарушит запрет, то задосрочной приезд накажут как минимум неделей "губы" их курсанта. Самоеобидное – наказание отстёгивалось на время после лагерей, когда всехтоварищей отпустят на свободу, а каникулов в том году и так оставалось сгулькин нос.Да отсидка была по-взрослому - на куренёвской гауптвахте киевскогопонтонного полка, который курировал и обеспечивал военную подготовкустудентов КИСИ в сапёрные лейтенанты.Увы, мы с женой и королевским пуделем белой масти Атосом Вторым нарушилиприказ, приплыв на родном лёгком катере «Прогресс-2» за день до присяги,в субботу. Подстраховались на случай непредвиденных обстоятельств: хотяпуть по Днепру и Десне составлял всего-ничего километров 50, но в такоепутешествие мы пускалсь впервые, мало ли какой форс-мажор подстерегал нанезнакомом фарватере наш боевой экипаж - троих в лодке, считая Атоса.Который, кстати, был первым помощником капитана на корабле, секьюритисервис, юнгой и палубным матросом по совместительству, а такжепоставщиком провианта, что оказалось самым важным в голодные днисоседства с лагерем.Поначалу мы остановились километрах в двух по Десне выше лагеря, и мы сАтосом отправились на рекогносцировку. Уже по дороге встретили двухрыдающих тёток средних лет – курсантских матерей. Они как будто не зналио запрете на материнство до присяги и заявились на КПП с просьбойпригласить их малчиков.Дежурные к просьбе отнеслись внимательно, но вместо курсантов к маманямвышел вежливый майор, записал фамилии – и объявил приговор, суровый, носправедливый: по 10 суток губы сыночкам, хотя те и слыхом не слышали, инюхом не нюхали о досрочном приезде чадолюбящих мам. И таки потомотсидели, майор не понтовался: мужик сказал - мужик сделал.Тогда я решил подкрасться незаметно со стороны Десны, чтобы, не приведиГосподь, не подставить сыночка. Лодку с маменькой упрятал в кустах, асам с Атосом выдвинулся на опушку леса уже в лагере, в капитанскийбинокль высматривая диспозицию и в надежде отыскать сыночка, а потомтихонько вызвать к тоскующей за ним почти солдатской матери.Пёс, прошедший ОКД, команды «Ползи!» и "Замри!" выполнял грамотно и вохотку, мы тихо крались вдоль опушки, ничем себя не выдавая. Но, увы,вот он, непредвиденный форс-мажор: нас учуяли местные псы, считавшиесебя собачьим начальством лагеря.К нам вылетело два крупных овчароида – как узнали впоследствии, Баглик иПавлик. Их назвали по фамилиям местных полковников. И эти мерзавцы (псы- не полковники!) стали громко орать на Атоса.Очевидно, выгавкивая в его адрес что-то очень оскорбительное. Потому какблагородный пудель озверел и, наплевав на всю нашу конспирацию, виюньскую жару учинил этим псам-рыцарям ледовое побоище: с громогласнымрыком гонял их по лагерю, сбивал наземь, кусал, рвал на части, выдираяшерсть.... Пока они не сдались на милость победителя: прикинулись падшими -скуля, легли пузами вверх, испуская щенячьи струйки, явив такимстандартным образом полную покорность. Атос, презрительно отвернувшисьот смердов, задними лапами с оттяжкой рыл землю и комьями отшвыривал наних. Заживо хоронил подлых трусов, что ли?А затем, и так переполошив весь лагерь, бросился искать молодогохозяина. Тот в панике притырился в оружейный погреб под палаткой, вкоторой обитало их отделение, и наглухо закрылся крышкой. Не помогло:пёс отыскал его убежище и с лаем принялся царапать крышку, пытаясьприподнять.Мне ничего не осталось, как выбраться из укрытия и представитьсяначальству – как никак, мы были коллегами по КИСИ с дружественныхкафедр, да почти сослуживцами по Советской Армии – они знали, что яподполковник РВСН, пусть и «пиджак».Нас объявили почётными гостями, меня с супругой и Атосом пригласил наскромную воинскую трапезу начальник лагеря, завспекафедрой полковникТретина. Я притащил из лодки то, что у нас с собой было, хорошопосидели. С сыном я вроде не увиделся, то есть формально приказ мы ненарушили.А после скромного воинского застолья Атос втихаря привёл перепуганногосына к лодке. Он было напустился на нас за подставу, но мы егоуспокоили, вороны не выклёвывают глаза не только другим воронам, но иворонёнкам. И сразу договорились о времени, когда подгоним лодку кзарослям на условленном мыске, поднимем тент, откроем форточку, убравтвёрдые предметы, и он с разбегу нырнёт в лодку.Так мы и сделали - разложили сидения в диван, уложилиодеялами-подушками. Сынок разбежался, нырнул и, ещё не долетев додивана, принялся жрать. Обычно он кушал весьма интеллигентно, неспеша, атут – именно ЖРАТЬ. Маменька заплакала над оголодавшим сыночком: до чегодовели дитё проклятые милитаристы, сволочи!А он уже ничего вокруг не видел, только жрал. Стал давить ремнь -перестегнул его на пару дырочек – и продолжил жрать. Потом ещёперестегнул. Наконец, когда ремень уже не застёгивался - кончилисьдырочки, пришлось проколоть дополнительное отверстие. И вроденасытившийся едок сгрёб остатки жрачки в один большой пакет и отправилсяк охлявшим товарищам по оружию.Вечером он пришёл пожрать ещё, потом и ночью с той же целью, а наследующий день во время торжественного парада перед присягой он такиПЕЧАТАЛ шаг!© Алик, отец капитана запаса инженерных войск
См.также
Внешние ссылки
