История из жизни:135805
Секретаря в приемной не было, и Сашка, без всякого предупреждения,распахнул дверь кабинета. И тишина. Петрович не встал, приветствуязнакомого посетителя, не снял черные очки-консервы, закрывавшие половинулица, и не пошевелился. Сашкино: «Здравствуйте» колом повисло в воздухе.- Ты не заболел часом, Петрович? - не дождавшись от хозяина кабинета обычного: "Какого хуя приперся", Сашка пересек кабинет и протянул руку, чтоб пощупать Петровичу лоб. Доселе неподвижный Петрович отдернул голову от Сашкиной ладони, отчего из-под очков к подбородку сползла гримаса боли.- Какого хуя приперся, - морщась от каждого слова, с трудом спросил он, и у Сашки отлегло от сердца.- Живой, - Сашка убрал руку от Петровича и облегченно уселся в кресло у приставной части стола, - чего молчишь, не здороваешься, не встаешь и вообще сидишь, как покойник в черных очках?- Ну, так и не лезь, раз покойник. Один чуть в гроб не спровадил, и другой еще руки тянет. Чувствую, и в гробу мне от вас, фармазонов, покоя не будет, - Петрович снял очки, и Сашка увидел два изрядных фингала, сливающихся в один через переносицу.- Кто тебя так, Петрович? – Сашка присвистнул, от вида синяков на строгом лице, - но ты смотри, как к галстуку по цвету подходят, прям, как из одного магазина. Кто подбирал-то?- Тоже такие хочешь, да? – Петрович, зачем-то погладил малахитовое пресс-папье, - Серегу попроси, приятеля своего. Я бы за тебя похлопотал, но с этим гадом не разговариваю: родного отца чуть не убил, сволочь.- Серега, тебя? – не поверил Сашка, - не смеши, такого быть не может.- Еще как может! – Петрович, сделал попытку подняться и закряхтел, - ну-ка помоги до дивана доползти. Сашка ловко подхватил Петровича под руку, и они направились к дивану в комнате отдыха. По дороге Петрович очень артистично хромал на обе ноги, держался за поясницу, стонал и ругал Серегу на разные лады.- Охотник, блядь! – закончил Петрович фразу усаживаясь в диван поудобней, - С подходцем еще: «Не хочешь ли, папа, на зайцев завтра поохотиться на снегоходах, я тебе свою «Ямаху» отдам, а сам на твоей «Рыси» поеду».- А ты чего улыбаешься вражина? – Петрович посмотрел на Сашку, сиротливо пристроившегося на самом краешке стула, - коньяк в шкафу, лимон в холодильнике, рюмки - сам знаешь где. И сядь в кресло, чтоб мне на тебя глядя голову не задирать, а то шея болит.Дождавшись дольку нарезанного лимона, и взяв в руки рюмку коньяка,Петрович продолжил рассказ.- Ну, как тут откажешься? Знал ведь чем купить. Ямаха машина шустрая. Летает просто. В субботу с утра и поехали. На зайцев. И погонять сначала. Я впереди, Серега сзади: Рысь машина хорошая, но Ямаха ходчее, конечно. Серега как раз рядом с кустами «прошел», когда из них в мою сторону рыжий комок выскочил. Серега орет: «Лиса, батя, не заяц! Лиса, батя, гони! ». Хотел я ему сказать, что лисиц от зайцев я еще тогда отличать научился, когда с его матерью знаком не был. Да и чего их особо отличать, когда они по цвету разные. Но не сказал – гнал уже вовсю, а на ходу не поорешь особенно: мороз еще в субботу был.- Чего у тебя с правой рукой, Саша, - Петрович выпил коньяк и поставил на стол пустую рюмку, - не видишь пустая уже. Наливай. Устроив в широких ладонях новую порцию на прогрев, Петрович продолжил:- Гоню. Солнце, мороз, пыль снежная блестит. Несется сволочь рыжая, Ямаха летит, двигатель ревет, Серега где-то сзади кричит. Вот уже сейчас лыжа на хвост наедет. Ага. Как чувствует зараза, хотя и не оглядывается. Поворачивает резко. Пока я на снегоходе развернусь, лисица метров на тридцать оторвется. Раза три так. Один раз чуть-чуть не опрокинулся. Разозлился даже. Последний раз, думаю, догоню и из двух стволов сразу, раз наехать не получается. На этот раз долго догонял. Метров на пятьдесят оторвалась. Разогнался крепко. Опять лыжа хвост достает. Я правую руку за ружьем уже протянул, как лиса пропала куда-то. А передо мной сугроб трамплином. Подбросило. Лечу, - Петрович снова протянул Сашке пустую рюмку и закурил:- Лечу, я значит, снегоход ногами придерживаю и руль в руках, как у порядочного, солнце в затылок светит, внизу лиса бежит, а за ней тень от снегохода, и тут…- Из-за облака два Мессера, и ты по тормозам? – съехидничал Сашка и тоже закурил.- Дурак, - беззлобно, - возразил Петрович, - как твой приятель, в точности, - дурак. Не было никаких Мессеров. Просто, и тут я вижу, что от меня справа, прям под рукой, Зауэр мой летит, шестнадцатого калибра. И думаю: нафига я руль-то держу? Если снегоход летит, то рулить все равно не получится. Ружье под рукой, лисица совсем рядом впереди бежит. Возьму ружье и выстрелю. И Серега - друг твой малохольный, еще орет откуда-то снизу: «стреляй, батя, уходит». Бросил я руль, к ружью руку потянул, и у ж пальцами его зацепить успел, но не выстрелил.Долетел. Подумал только: «пиздец, отъездился», как стемнело. И Серега,еще кричал, но я не разобрал уже. То ли «батя» опять, то ли «пиздец», аможет и все вместе.Очнулся. Темно. Глаза открыл, тоже темно. И пошевелиться не могу. Ну,думаю, - помер и на том свете уже, поэтому темно, и вроде вверх ногамивсе, то есть, я. И чувствую, кто-то меня за ногу вверх тянет. Ангелынебесные в рай, не иначе. И сильно так тянут, что ногу оторвать могут.Аккуратнее, говорю, дорогие ангелы, не торопитесь, торопиться некуда, -у нас вечность впереди,- Петрович, какие ангелы? Ты ж атеист, - встрял Сашка.- Вот и я тогда подумал, Саша, какие нахуй ангелы, если я атеист, - Петрович, кашлянул, поморщился и продолжил, - Черт же тянет. Ну и махнул свободной ногой, чтоб отогнать. Перекреститься же не могу, - атеист ведь. Не отстает: сильней тянет. Вытянул и говорит: «Ну, тя, батя, к ебеням с твоей охотой». И лыбится еще, черт безрогий. Серега это меня из сугроба головой вниз вытягивал. Хороший сугроб. Мягкий. Я ж ничего и не сломал практически. Ребро только. Ну и фингалы под глазами. Болит, правда, все.И знаешь, что, Саша? Ты налей еще. И сходи, позови Серегу. А то я с нимне разговариваю.Сашка вышел из кабинета Петровича, пересек пустую приемную и вошел кглавному инженеру, застукав Серегу за закрыванием бара.- Чего обмываем? - уловил Сашка слабый коньячный запах.- Выговор с лишением премии обмываем, - Серега снова открыл бар, - будешь?- Буду. Что ж не выпить за хорошее дело с хорошим человеком. Кто это тебя?- Батя отчебучил, - Сергей наполнил рюмки, - вон на столе приказ лежит, можешь ознакомиться.- За неудовлетворительную организацию ремонтных работ и отсутствие контроля над проведением технической рекультивации, - прочел сухую формулировку Сашка, - ты лучше своими словами объясни. И чего у тебя за фингал под глазом тоже расскажи, если не секрет.- Не секрет, раз видно. Замазывал ведь. Осыпалось, наверное.- В субботу встал пораньше, - начал он.- На охоту собрался?- Откуда знаешь? К отцу заходил?- Не, не заходил еще, - еще сам не зная зачем соврал Сашка, - предполагаю, просто.- Предполагает он. Предполагатель. - Серега подозрительно оскалился, - Ни на какую охоту я не собирался. Встал пораньше и все. Мои спят. Колбасы порезал, кофе сварил. И тут батя нарисовался. В унтах, комбинезоне летном, на лбу очки мотоциклетные, ружье в руках. Чистый Амундсен, блядь. Только рожа хитрая: дай Ямаху зайцев погонять. Гонщик. Шестьдесят уже, а все никак не утихомирится. Бери, говорю, только я с тобой поеду на всякий случай, знаем мы, как ты гоняешь. Спина-то прошла с прошлого раза? А одного я тебя все равно не отпущу. Повозмущался он для порядка, но я аки кремень: вдвоем и неебет. Поехали. Я на его Рысе, он на Ямахе.На поле он сразу вперед вырвался. Я ему: батя, не гони, - ору. Хазар,блядь. Толко снег от гусениц облаком. Кусты проехали, лиса прям ему подлыжу выскочила. Он как с цепи сорвался. Я опять: батя, не гони, нахуйтебе этот воротник сдался, мы ж за зайцами. Разве к нему доорешся?Азартный ведь. Раза три лисица у него из-под лыжи уворачивалась. Потомпрямо побежала. Бежит к пригорку и Петрович за ней, аки коршун набреющем. Мы там, в начале зимы катушку врезали, траншею засыпали, агумус горкой оставили, чтоб весной нормально сделать, вот и осталсябугорок. Гонит прям на это место. Я уж и орать перестал со страху.Лисица-то бугор нормально обогнула, а Ямаху метра на два вверхподкинуло. Смотрю, летит снегоход, батя мой летит параллельно, но рульиз рук не выпускает. Рядом ружье его летит. Бросай руль, блядь, кричу.Придавит ведь снегоходом. Услышал, наверное: руль бросил. Снегоходсначала упал. Потом батя в сугроб воткнулся. Ловко так - только унтыторчат. Подлетаю к нему. Хватаюсь за ногу тащить, чтоб не задохнулся,если живой еще. Трудно идет. Наполовину уже я его вытащил, как он мнесвободной ногой в глаз врезал. Живой, значит. Я его, правда, обратно всугроб упустил, потом до конца вытащил.Сидит Петрович на сугробе, глаза выпучил, поблагодарить меня хочет, ноне может. Рот снегом забит. Плотно. Он снег пальцем выковырял. И вместо"спасибо сынок": Хуй тебе, а не наследство! Нужно мне его наследствоможно подумать. И всего-то претензий, что у меня за спиной, пока я еговытаскивал и усаживал лисица сидела. Метрах в двадцати. И лыбиласьпадла, на нас глядя. Батя сказал, ага. Ты чего, говорит, охотник хренов,не мог ее грохнуть, чтоб она над нами не смеялась? Чем я ее грохну-то,пальцем?А в понедельник с утра выговор влепил и не разговаривает. Не дам большеснегоход, когда отремонтирую. Ни свой не дам, ни его не дам.- Сурово, - еле выдавил из себя Сашка, утирая слезы, - как же он без снегохода зимой охотиться будет?- Перебьется. Пешком пусть ходит. Для здоровья полезнее. Собаку вот ему купил для компании, - Серега пнул ногой картонную коробку под столом, - Лайка. Час уже дрыхнет зассанец. Третью коробку меняю. Ты сходи, отдай ему, а то он со мной не разговаривает.- Нее, - Сашка поднял картонный ящик, - вместе пойдем. Петрович тебя позвать просил.- Так ты к нему не заходил? Врал, значит. А я еще перед ним битый час распинаюсь. Сволочь ты после этого.- Пойдем, пойдем, ждет ведь. Не силой же тебя тащить?И они пошли дарить собаку.
См.также
Внешние ссылки
