История из жизни:142903
Так семгу не ловятКанда – небольшая река Кольского полуострова, впадающая в Кандалакшскийзалив Белого моря. От основной трассы до поселка геологической партиивсего 14 километров, но дорога, особенно летом, отнимает около полуторачасов на вахтовом Газ-66. С середины пути, как раз от слияния Канды исовсем крохотной Лобки, начинается подъем на небольшое плато подНеблогорой. Семь километров валунов, вперемешку с промоинами инепредсказуемыми грязевыми ваннами, который трудно назвать дорогой вобычном понимании. Перепад высот от слияния речек до поселка - околодвухсот метров.Красивый широкий плес, перед которым Канда делает поворот на 90градусов, с другой стороны принимает Лобку, выныривающую из-под старого,почти сгнившего, моста времен повальной мелиорации. Рядом мост черезКанду, на четырех срубах забутованных булыжником – тоже старый иразбитый.Излюбленное место браконьеров и рыбнадзора. Форель, сиг – осеньюподнимающийся по Лобке в Вуд-озеро, и, конечно, семга, заходящая в рекина икромет. Запрет на ловлю был полный, за исключением лицензионногоспортивного лова.Это новшество, докатившееся с «перестройкой» в самую глухомань, вызывалораздражение и недоумение. Иностранцы, добыв на спиннинг рыбину иснявшись с ней на камеру во всех возможных ракурсах, отпускали ееобратно в реку.Большинство из этих трофеев потом погибало, а нас рыбнадзор каралнещадно даже за удочку. Кара была «поголовной». В буквальном смысле:голова сига – 15, форели – 25, кумжи – 50, семги – 75 рублей. И неважно: к чему эта голова была приделана – к взрослой семикилограммовойрыбине, или «карандашу» выпущенному с рыбозавода. Эти отчаянные«тинэйджеры», раскрашенные в елочку, могли за полчаса уничтожить весьзапас червей, предназначенных для форели. А форель – рыбка вкусная. Она,в основном, и была объектом нашего лова.Речная пеструшка не более 20 сантиметров, осторожная, но прожорливая,доставляет истинное удовольствие резкой поклевкой, без всяких «вывихов»и отчаянной борьбой со снастью и рыболовом.Вы посмеетесь: - А с кем тут бороться? Не скажите! Чуть зазевался и онауже под коряжником или в траве под камнями, и прощай серебрянаямормышка, до которой эта красавица довольно охоча. Резко потянул – она,трепыхаясь в воздухе, слетает с крючка, не долетев до берега или усамого среза воды. Если успел бросить удочку и накрыть этот «вибратор» -ты просто счастлив, несмотря на кепку, застрявшую посредине реки, тину игрязь, облепившие весь «фасад», включая «вывеску».Пыл азарта, охлажденный горной водицей, в самое жаркое лето непрогревающейся выше шестнадцати градусов, потихоньку ослабевает,умиротворенный, к тому же, законной добычей. Запутавшаяся в деревьяхснасть освобождается или обрывается, навешивается новый «бюджетный»поплавок из винной пробки, цепляется тяжелая блесна на крупную добычу -кепку под другим берегом ручья.Все это действо происходит под звучные аплодисменты по открытым частямтела, в тщетных попытках сократить поголовье озверевшего комарья.Невольно принимаешь на веру то, что эти вампиры чуют свежую кровушку задесять и более километров! Комментарии, сопровождающие упомянутыедействия, остаются не озвученными, ввиду отсутствия благодарныхслушателей, а первозданное таинство природы не нарушается многообразиемэкспрессивной лексики.Надо сказать, что ловля форели по ручьям - это удовольствие дляодиночки. Даже с одним напарником рыбалка превращается в гонку наопережение по излучинам реки. Удовольствия никакого, результатминимальный. Осторожная рыба бросается вверх по течению, будоража своихсородичей, у каждого из которых свое обжитое место, а подходов, гдеможно сделать заброс без риска потерять снасть, не так много.После работы, спустившись из поселка к мосту на стареньком «Восходе»заводившемся с «толкача» я, спрятав мотоцикл в кустах, решил порыбачитьна Лобке. Речушка крохотная, но с частыми перекатами и небольшимиплесами. По ней рыбнадзор обычно не ходил. Пасмурная, нежаркая погодаобещала приличный клев на всю «белую» ночь.Ни опыта, ни приличного запаса снастей у меня не было. Палка с катушкойи тремя самодельными кольцами – спиннингом могла именоваться только приналичии необузданной фантазии, но, тем не менее, уже имела свой боевойсчет: восемь килограммовых щурят, добытых на первой моей рыбалке, вмайские праздники.На удилище, срезанном в густом сосняке, я примотал изолентой катушку слеской. Булавки, заменившие проводные кольца закрепил на конце удилища иу катушки. Недостатка в винных пробках не было: на выходных расписали«пульку» в сопровождении коробки «Старого замка». Из десятка,презентованных друзьями свинцовых мормышек, три штуки были мной оснащенысеребром, благодаря щедрости нашей радиоэлектронной промышленности инезабвенному реле МКУ-48. Вот с этим снаряжением я и вступил в первуюстадию затяжной болезни, именуемой в просторечии рыбалкой.Перекурив и оглядевшись, я никого не обнаружил и сделал несколькозабросов у моста через Канду. Три шустрых, по десять сантиметров,рыбешки затрепыхались в противогазной сумке. Хорошее начало для новичкавторой раз в жизни взявшего в руки удочку.Имея смутное представление о том, как выглядит эта самая форель, я и неподозревал, что в сумке выплясывают двести двадцать пять рублей, прямогоштрафа, полтинник премии по зарплате и выговор с занесением по партийнойлинии. Молодняк семги, выпущенный с рыбозавода для пополнения стада,после хлебосольного питания в садках, оголодал и хватал все, что падалосверху, в силу привычки.Потеряв на кустах одну драгоценную мормышку и вытащив еще два таких жеэкземпляра, я решил дальше не рисковать, и подался на Лобку.Видимо лет десять назад это была приличная речка, но вырубка леса вплотьдо самой воды и мелиоративные работы, лишили ее былой живости иполноводности. Многочисленные валуны и высохший иловый слой по берегампоказывали, что раньше река была вдвое мощнее. Сгнившие штабели невывезенного леса дополняли эту невеселую картину.Остановившись у первого приличного валуна, около которого течениезакручивало взбитую потоком пену, я насадил самого жирного червя исделал заброс, поставив глубину наобум. Поплавок мгновенно исчез, потомвынырнул, подскочив над водой, и его снесло течением. Я ничего не успелпонять, но червяка первого сорта и высшей категории свежести на крючкене было. Второго такого было жалко, и я насадил двух «малявок». Первыедва заброса попали на течение, которое по камням сбило и эту насадку.Следующий червяк повис в пяти сантиметрах от поплавка, настолько я убралглубину. Попав, наконец, в точку первого заброса поплавок надолго зависв неподвижности.Достав сигарету, чтобы хоть немного отогнать комаров и мошку, я началприкуривать и прозевал, как исчез поплавок. Жесткий рывок удилищавыбросил в траву позади меня серебристую, в радужных пятнах рыбу граммовна четыреста.Пристроив добычу, я снова закурил; руки дрожали от азарта, и я ещенесколько раз закинул снасть в это же место. Больше не клевало. Переходяот порога к порогу, я поймал еще две штуки, но совсем небольших:сантиметров по десять. Пять или шесть шустрых рыбешек сорвались с крючкапрямо в воздухе, но это только раззадоривало.В течение двух часов движения вверх по течению, моя добыча возросла додвух десятков, но крупные экземпляры, больше пятнадцати сантиметров, непопадались.Впереди, за изгибом показался широкий плес, но чистый берег находился спротивоположной стороны, пришлось перебираться прыжками, балансируя наскользких, покрытых мохом, камнях. Переправившись, я решил перекусить,потом обловить хорошее место.Приглядев место, напротив большого валуна, за которым кончался порог иобразовался водоворот, а кусты и деревья вплотную подходили к воде, ноимели небольшой просвет, я, заранее насадив червей пучком, подошел исделал заброс в самую пену водоворота. Поплавок слегка качнулся, но невстал вертикально, а очень быстро, лежа на боку, поскакал на течении,куда был стянут провисшей до воды леской. Нужно делать новый заброс.Странное поведение поплавка быстро нашло объяснение: ни червей, нисеребряной мормышки под ним не обнаружилось.Отступив назад, чтобы не насторожить предполагаемую добычу, я сталпривязывать последнюю «фирменную» мормышку. В это время обрывкиинформации, беспорядочно роившиеся под фуражкой, оформились в интересныйвывод: леска не оторвалась и не отвязалась – она перерезана однимдвижением.Услужливый мозг, мгновенно подкинувший образы ножниц, пассатижей и,даже, кухонного ножа, был сурово возвращен к реалистическому восприятиюдействительности, поскольку среда обитания этих приспособлений нераспространялась на подводное царство, а его обитатели, с подобнымиустройствами, до сих пор изловлены не были. По крайней мере, в этойакватории.Щука, но не очень крупная – это было самое рациональное объяснение наданный момент. Бросать спиннинг из кустов я просто не умел, а выйти наперекат – означало распугать осторожную форель. Не способствовало этомуи низкое солнце позади меня, собиравшееся через пару часов обратновверх, так и не окунувшись в легкую прозрачную дымку у края горизонта.В круглой жестяной коробке из-под леденцов, среди блесен, щедрособранных для меня друзьями, нашлась одна тяжелая ромбовидная, длязимнего отвесного блеснения, - с крючком номер восемь или десять. Накатушке удилища, так же презентованной кем-то из друзей, были собраныкуски лески разного диаметра: от 1.0 до 0.3 миллиметров. Сматывая лескуна спичечный коробок, я добрался до лески диаметра 0.4.Привязал к ней зимнюю блесенку и, глубоко вздохнув, соорудил щедрыйпучок из червей. Наживки оставалось мало, а впереди еще часа три рыбалкиобратным ходом по второму берегу Лобки. Однако, ради щуки, пришлосьпожертвовать почти половиной оставшихся червей.Провозился я около получаса, стараясь не шуметь и не обращать вниманияна бесплатные донорские услуги. Успел накуриться до состоянияМюнхгаузена на приеме у людоеда, и, наконец, вернулся к воде. Заброс.Снасть легла на валун и медленно сползла в тихую воду недалеко от белойпенистой шапки. Винная пробка, не выдержав перегруза, медленнопогружалась, как решивший не сдаваться врагу «Варяг». Для полнотыкартины не хватало лишь флага на деревянном колышке заменявшем перо.Пока я думал, что делать дальше удилище решило, что имеет право насобственное существование. Оно согнулось и, сорвавшись с живота,попыталось нокаутировать меня ударом в челюсть, потом устремилось вследза поплавком. Только благодаря надежно притороченной к основаниюкатушке, ему не удалось со мной расстаться. Параллельно с этим пришлопонимание того, что снасть уже поймала что-то не мелкое без моегоучастия.Пытаясь внести свою лепту в общее дело, я так рванул этот «Набор юногорыболова», что вырвал примотанную изолентой булавку, заменявшуюпропускное кольцо. Это была классная « подсечка»!Очумевший от такой наглости участник поединка, находившийся по другуюсторону тонкой связующей нити, и остающийся неопознанным ни по размерам,ни по принадлежности, дал драгоценную секунду для незамедлительногоперехода к штурму. Быстро обмотав руку слабо натянутой снастью, яразвернулся, перекинул ее через плечо и подхватив удилище комлем вперед,ломанулся бегом в кусты! Хорошо натянутая перед этим кепка пыталасьдоказать, что без ушей моя голова намного привлекательнее, а глаза нужнытолько для того, чтобы я мог оценить всю глубину ее внутреннего мира.Споткнувшись о замшелую колоду, я уже было вознамерился превзойти МайюПлисецкую в исполнении ее знаменитого «фуэте», но был остановлен сразунесколькими законами товарища Ньютона незамедлительно вступившими всилу.К счастью земля ласково и нежно приняла свое неуклюжее дитя. Метрах впяти от воды, на камнях, поросших редкой травой, что-то, с выпученнымиот удивления глазами, извивалось и подпрыгивало, видимо, стараясьполучше рассмотреть происходящее.Свидетели позора, как правило, долго не живут. Навалившись напятикилограммовую рыбину, я успокоил ее, как учил незабвенный ЛеонидПавлович Сабанеев: проколол кончиком ножа затылочную часть. В жабернойщели я увидел кроме зимней блесны, с разогнувшимся более чем на половинукрючком, еще и свое бесценное серебро. Порадовавшись еще одному везению,я позже узнал, что это случай нередкий для щуки, но не характерный дляосторожной семги. Пора было уносить ноги, тем более что удочкапревратилась в растопку для костра.То, что была поймана именно семга, а не кумжа, как я предполагал,выяснилось только дома, когда улов был представлен местным корифеям,родившимся и выросшим на Терском берегу. Они же мне и разъяснили, чтопоймал я не одну семгу, а целых шесть, если считать по головам. Рассказу- как именно была поймана семга, сначала вообще не поверили, но,поскольку, в магазины области семга не поступала примерно с 1920 года, амоя была абсолютно свежей, то пришлось принять на веру мое изложениесобытий. Сомневаюсь, что я сам поверил бы сегодня подобному рассказу,даже при наличии веского, пятикилограммового, аргумента. То, что дуракамвезет, было высказано в форме не обидной и значимости удачи не умалило.Только при наличии сегодняшнего опыта я понимаю, насколько мне повезло,причем дважды. Новичку, только слышавшему о сильной и необычайно вкуснойрыбе, не имеющему понятия о технике ловли на удочку, вооруженному еежалким подобием, помочь могла только благосклонность высших сил. Запоследующие 9 лет мне только дважды доводилось взять семгу на спиннинг,и оба раза меньше четырех килограммов. Большей частью я проигрывалпоединок северному лососю. Обилие выловленной форели не более десяткараз украшали экземпляры до пятисот граммов. Видимо так угодно богамрыбалки, чтобы новичок сразу и навсегда был покорен и заражен этойстрастью.
См.также
Внешние ссылки
