История из жизни:107181
ТЕАТРАЛЬНЫЙ РОМАНВ Советское время, было много разных кружков для школьников (чтохарактерно бесплатных). Благодаря Литературше, которая была дляразнообразия нашей Классной руководительницей, меня с помощью пытокзагнали в Драмкружок. Лишь когда меня назначили на первую в моей жизнироль, я понял всю глубину мстительности и коварства нашей Классной Дамы.Меня определили на роль Митрофанушки в Недоросле, а это был совсем немой образ. Да посудите сами... Разве смог бы, инфантильный Митрофанушкаустроить взрыв во время контрольной, что бы пока учитель бегалпосмотреть что случилось, все успели бы списать. А отомстить мнеучительница хотела очень давно и в принципе было за что. О чем бы и оком меня не спрашивали на Литературе, я всеми правдами и не правдами,подводил свой ответ к военной теме и оттягивался по полной. БеднаяЛитературша пыталась спрашивать меня на исключительно мирные темы, нопосле того как я рассказывая о Наташе Ростовой, плавно перешел ксравнению вооружения Русской, Австрийской и Французской тяжелойкавалерии в Битве при Аустерлице, а тему о простом Народе в Романе Войнаи Мир, развернул на упущения, в использовании Кутузовым Артиллерии, вовремя Бородинской Битвы, несчастная женщина поняла что проиграла. А яеще имел наглость, несмотря на отроческий возраст, прочитать книг большечем она. И если быть до конца честным, то в школе, я далеко не всегдаотличался благонравным поведением. Например, во время написаниясочинений, я любил в конце оных, выражать свое мнение по данной теме.Например в своей работе посвященной Евгению Онегину, я написал в финале,что Ленский мне не нравится и правильно Онегин его застрелил. Ну, корочеотыграл я Митрофанушку, искренне после этого раскаялся в прошлыхпрегрешениях, и на ближайшей Литературе говоря о Пушкине, почти некасался военной тематики (разве что, десятиминутный рассказ офранцузских седельных пистолетах с колесцовыми замками, имеющихся уАлександра Сергеевича). И в следующей постановке, по "Школе" Гайдара –старшего, я играл уже отчетливого рубаку, белогвардейского капитанаБахарева. А к нашему драмкружку был прикреплен старенький старичок избывших Актеров. Милейшей души человек... На репетициях, первые десятьминут режиссировал, а потом благостно задремывал. Меня он искреннеполюбил, после наших бесед, о роли грамотного подбора оружия, длятеатральных постановок. И вот наступил Момент Истины. Мы началирепетировать пьесу о партизанах. Нам даже дали учебный пулеметДегтярева, с которым должен был тусоваться Пионер – герой, которогонадеялся сыграть я. Но не тут то было. Наш спектакль должны были сниматьдля какого-то пионерского киножурнала и по этому поводу, героическуюроль доверили играть племяннику директрисы. Этот племянник кстати, вГайдаровской Школе играл самого Аркашку Голикова. Я не выдержал и ввел вмонолог Бахарева свой штришок. Фрол был достаточно мерзким существом,стучал на одноклассников и плюс отличался отменной прожорливостью, чемвесьма гордился и в школьном буфете, обычно громогласно заявлял, что такголоден, что готов лошадь съесть. И когда капитан Бахарев, говорилуряднику, мол чего ты куренка несешь, давай мол чего побольше, я вставилотсебятину – там на лугу пасется генеральская лошадь, так поди зарежь ееи зажарь, иначе мы нашего гостя-оглоеда фиг накормим. Зал был ввосторге, но вроде обошлось. Да-а-а, интриги процветают даже в школьномтеатре. И дали мне в новой пьесе, роль начальника местного Гестапо... Нучто же подумал я, вам не нравится Пампа-партизан? Посмотрим как вампонравится Пампа – гестаповец! Я вам не дам ограничивать свой талант.Как там у Роже де Лиля – "... Кто это заводить дерзает, О нашем рабстверазговор?... " На основании своего актерского опыта (как ни как, уже двероли) я понял что главный человек в театре, это не режиссер и не критик,но зритель и надо ориентироваться исключительно на него. Накануне, яочень удачно прочитал "Театр" Проспера Мериме и на меня произвелоогромное впечатление то, как Джулия Ламберт привлекла к себе вниманиезрителей красной шалью. И я решил предпринять нечто подобное.Поразмыслив на досуге, я пришел к выводу, что офицер гестапо в краснойшали, это не совсем комильфо, и надо придумать что то другое... ипридумал.При режиссуре было определено, что психотип моего героя, долженсоответствовать персонажу Великого Сергея Мартинсона в "Подвигеразведчика", этакий гротескный трусливо-глуповатый гестаповец. Я решилпойти от обратного... Я выбрал психотип Князя Болконского, с элементамимичмана Панина. Надо сказать, что по сюжету, мой персонаж показан всегодважды. Первый раз, в начале спектакля в своем кабинете, где я злобноприказываю начать карательную экспедицию и второй раз там же в концеспектакля, когда ко мне врываются партизаны, я трусливо прячусь от нихпод стол, и меня утаскивают казнить. Всю пьесу, хорошие персонажипериодически поминают мои зверства, но в реале их не показывают. Ну я ирешил восполнить. Вместо ружья Станиславского, у меня был пневматическийпистолет, подаренный накануне старым другом родителей и до поры, довремени, скрытый мною от общественности, хотя похвастаться, ну оченьхотелось (если рассказать о том. как я протащил его на сцену и спрятал всвоем служебном столе - Мюллер и Берия, повесятся от зависти).И вот наступает финал. Толпа партизан врывается на сцену, потрясаядеревянными муляжами ППШ и почти настоящим Дегтяревым. Партизаныгероически орут о том как нехороший я разизнасиловал и расстрелял всехподпольщиц на деревне, и вот сейчас мне – гаду фашистскому, наконец завсе обломится... и тут я достаю из ящика стола большой черный пистолет.Партизаны в запале продвинулись в мою сторону еще на пару метров, и я судовольствием всадил заряд жеваной бумаги в лоб главному ПавликуМорозову. Он побледнел, закатил глаза и роняя пулемет медленно опустилсяна пол. Я естественно завладел пулеметом и направив его на партизан,тоном не имеющим двойных толкований, потребовал удалиться туда, откудаони видимо пришли. Несмотря на шипящее подзуживание Литературши,партизаны не спешили меня хватать, но благодаря нестерпимому ужасу, уМадам обострились умственные способности и она набрав в заледобровольцев, кинула их на сцену помогать партизанам против фашистов. Апублика была в полном восторге. Жалко, что тогда еще не вышел на экраныШтирлиц, а то бы я публично объявил бы себя оным и возглавил данноеформирование. Ну вобщем под бурные аплодисменты, меня уволокли со сцены,и я стал ждать расстрела, но... Спас меня старичок Актер. Он заявил, чтоЛитературша плохой педагог, раз не разглядела в юном мне склонность кролям героев, а не Митрофанушек и Фашистов. Литературша вспомниларазборку, по поводу поощрения циничным мною убийства Ленского и решилане связываться, хотя изначально вопила буквально следующее – "Сначала оннад Пушкиным надругался, а теперь в пионеров стреляет". Жалко, что я поотроческой невинности, не смог понять тогда всей двусмысленности,данного замечания. А разборка по Ленскому была следующей... На Педсоветвызвали моих предков, вместе со мной естественно и после истеричноговступления Литературной Мадам, наша директриса (между прочим, большогоума женщина) спросила меня, а что я собственно имею против Ленского. И явыдал свою концепцию по данной теме...- Онегин являлся прогрессивным человеком, ведь вот что о нем сказано у Пушкина:"Ярем он барщины старинной, Оброком легким заменил; И раб судьбублагословил. Зато в углу своем надулся, Увидя в этом страшный вред, Егорасчетливый сосед. "Тоесть Онегин боролся против крепостничества, а Ленский и есть тот"расчетливый сосед" и стреляя в Ленского Онегнин стрелял в крепостника иугнетателя народа и вообще, Демьян Бедный сравнивал Онегина сДубровским, а Ленского нет. Преподы стали подозрительно коситься наЛитературшу, и вопрос был снят.А про Демьяна Бедного я тогда придумал. Ну а читать этого Кремлевскогоприживала, по фамилии Придворов толком так и не смог, не пошло.В пионерский киножурнал, вошел только один эпизод из нашего спектакля,отгадайте какой?Лорд Сварогwww.fan.lib.ru/c/chekmarew_w_a/
См.также
Внешние ссылки
