История из жизни:107393
Словарь Вильяма Шекспира, по подсчету исследователей, составляет 12 000слов. Словарь негра из людоедского племени "Мумбо-Юмбо" составляет 300слов.Ксюша Собчак легко и свободно обходилась тридцатью.Вот слова, фразы и междометия, придирчиво выбранные ею из всеговеликого, многословного и могучего русского языка:1. Низачот.2. Фубля! (Выражает, в зависимости от обстоятельств, иронию, удивление,восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.)3. Плакаль.4. Зачот. (По отношению ко всему. Например: "зачотный Петя пришел","зачотная погода", "зачотный случай", "зачотный кот" и т. д.)5. Ацтой.6. Гламур. (Гламурный. Например, при встрече с доброй знакомой:"гламурная встреча".)7. Падонак. (По отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо отвозраста и общественного положения.)8. Тема ебли не раскрыта.9. Ниипет. ("Я его бью и ниипет" — при игре в карты. "Я его срезала иниипет" — как видно, в разговоре с ответственным съемщиком.)10. Аффтар жжошшш!11. Аццкий. (Употребляется как характеристика неодушевленных иодушевленных предметов.)12. В газенваген. (Говорится мужу.)13. Во френды. (Знакомым мужеского пола.)14. Он просто разместил объяву, мопед не его (шутка).15. Фтопку!16. Пративный. (Ласкательное окончание имен. Например: Мишуля пративный,Зинуля пративная.)17. ЙОПТ! (Ирония, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение иудовлетворенность.)Оставшиеся в крайне незначительном количестве слова служили передаточнымзвеном между Ксюшенькой и менеджерами бутиков.Если рассмотреть фотографии Ксюшеньки Собчак, висящие над постелью ееспонсора — армянина Вагипа Енгибаряна (одна — анфас, другая в профиль),— то нетрудно заметить лоб приятной высоты и выпуклости, большие влажныеглаза, милейший в Московской губернии носик с легкой курносостью иподбородок с маленьким, нарисованным тушью, пятнышком.Мозг Ксюшеньки льстил мужчинам. Он был маленький, и даже самые тупыемужчины рядом с нею выглядели умными и эрудированными мужами.Что же касается особых примет, то их не было. Ксюшенька и не нуждалась вних. Она была лошадью.Двести рублей, которые ежемесячно давал Ксюшеньке Енгибля... тьфу, барянбыли оскорблением. Они никак не могли помочь той грандиозной борьбе,которую Ксюшенька вела уже четыре года, с тех пор как занялаобщественное положение содержанки Енгибаряна. Борьба велась с полнымнапряжением сил. Она поглощала все ресурсы. Вагип брал на дом вечернююработу, отказался от прислуги, разводил примус, выносил мусор и дажежарил котлеты.Но все было бесплодно. Опасный враг разрушал хозяйство с каждым годомвсе больше. Как уже говорилось, Ксюша четыре года тому назад заметила,что у нее есть соперница за океаном. Несчастье посетило Ксюшу в тотрадостный вечер, когда Ксюша примеряла очень миленькую крепдешиновуюкофточку. В этом наряде она казалась почти богиней.— Гламурненько, — воскликнула она, сведя к этому людоедскому словупоразительно сложные чувства, захватившие ее существо. Упрощенно чувстваэти можно было бы выразить в такой фразе: "Увидев меня такой, мужчинывзволнуются. Они задрожат. Они пойдут за мной на край света, заикаясь отлюбви. Но я буду холодна. Разве они стоят меня? Я — самая красивая.Такой элегантной кофточки нет ни у кого на земном шаре".Но слов было всего тридцать, и Ксюша выбрала из них наиболеевыразительное — "Гламурненько".В такой великий час к ней пришла Ксения Бородина. Она принесла с собойморозное дыхание января и французский журнал мод. На первой его страницеКсюша остановилась. Сверкающая фотография изображала дочь американскогомиллиардера Хилтона в вечернем платье. Там были меха и перья, шелк ижемчуг, легкость покроя необыкновенная и умопомрачительная прическа.Это решило все.— Йопт! — сказала Ксюша самой себе.Это значило: "Или я, или она".Утро другого дня застало Ксюшу в парикмахерской. Здесь Ксюшенькапотеряла прекрасную черную косу и перекрасила волосы в рыжий цвет. Затемудалось подняться еще на одну ступеньку той лестницы, которая приближалаКсюшеньку к сияющему раю, где прогуливаются дочки миллиардеров, негодящиеся домашней подстилке Енгибаряна даже в подметки: по рабкредитубыла куплена собачья шкура, изображавшая выхухоль. Она была употребленана отделку вечернего туалета. Мистер Енгибарян, давно лелеявший мечту опокупке новой чертежной доски, несколько приуныл. Платье, отороченноесобакой, нанесло заносчивой Хилтонихе первый меткий удар. Потом гордойамериканке были нанесены три удара подряд. Ксюшенька приобрела удомашнего скорняка Ксюшеньки Бородиной шиншилловый палантин (русскийзаяц, умерщвленный в Тульской губернии), завела себе голубиную шляпу изаргентинского фетра и перешила новый пиджак мужа в модный дамский жилет.Миллиардерша покачнулась, но ее, как видно, спас любвеобильныйpapa-Хилтон. Очередной номер журнала мод заключал в себе портретыпроклятой соперницы в четырех видах: 1) в черно-бурых лисах, 2) сбриллиантовой звездой на лбу, 3) в авиационном костюме — высокие лаковыесапожки, тончайшая зеленая куртка испанской кожи и перчатки, раструбыкоторых были инкрустированы изумрудами средней величины, и 4) в бальномтуалете — каскады драгоценностей и немножко шелку.Ксюшенька произвела мобилизацию. Papa-Енгибарян взял ссуду в кассевзаимопомощи. Больше тридцати рублей ему не дали. Новое мощное усилие вкорне подрезало хозяйство. Приходилось бороться во всех областях жизни.Недавно были получены фотографии мисс в ее новом замке во Флориде.Пришлось и Ксюшеньке обзавестись новой мебелью. Ксюшенька купила нааукционе два мягких стула. (Удачная покупка! Никак нельзя былопропустить! ) Не спросясь спонсора, Ксюшенька взяла деньги из обеденныхсумм. До пятнадцатого оставалось десять дней и четыре рубля.Ксюшенька с шиком провезла стулья по Варсонофьевскому переулку. Спонсорадома не было. Впрочем, он скоро явился, таща с собой портфель-сундук.— Готичный муж пришел, — отчетливо сказала Ксюшенька.Все слова произносились ею отчетливо и выскакивали бойко, как горошины.— Здравствуй, Ксюшенька, а это что такое? Откуда стулья?— Киса, куку, ты с какова горада?— Нет, в самом деле?— Ниибаццо!— Да. Стулья хорошие.— Жжош!— Подарил кто-нибудь?— Йопта!— Как?! Неужели ты купила? На какие же средства? Неужели нахозяйственные? Ведь я тебе тысячу раз говорил...— Слив защитан!— Ну, как же так можно делать?! Ведь нам же есть нечего будет!— Ниипет!..— Но ведь это возмутительно! Ты живешь не по средствам!— Ужоснах!— Да, да. Вы живете не по средствам...— Убейсибяапстену!— Нет, давай поговорим серьезно. Я получаю двести рублей...— Ацтой!— Взяток не беру... Денег не краду и подделывать их не умею...— Фубля!..Енгибарян замолчал.— Вот что, — сказал он наконец, — так жить нельзя.— Хуяссе, — возразила Ксюшенька, садясь на новый стул.— Нам надо разойтись.— Ниипет!— Мы не сходимся характерами. Я...— Ты кросафчег.— Сколько раз я просил не называть меня кросафчегом!— Жжош!— И откуда у тебя этот идиотский жаргон?!— Многа букаф!— О черт! — крикнул инженер.— Низачот пративный.— Давай разойдемся мирно.— Слив защщитан!— Ты мне ничего не докажешь! Этот спор...— Убейсибяапстену...— Нет, это совершенно невыносимо. Твои доводы не могут меня удержать оттого шага, который я вынужден сделать. Я сейчас же иду за ломовиком.— Пацтулом.— Мебель мы делим поровну.— Ацтой!— Ты будешь получать сто рублей в месяц. Даже сто двадцать. Комнатаостанется у тебя. Живи, как тебе хочется, а я так не могу...— В газенваген, — сказала Ксюшенька презрительно.— А я перееду к Ивану Алексеевичу.— Йопта!— Он уехал на дачу и оставил мне на лето всю свою квартиру. Ключ уменя... Только мебели нет.— Жесть!Вагип через пять минут вернулся с дворником.— Ну, гардероб я не возьму, он тебе нужнее, а вот письменный стол, ужбудь так добра... И один этот стул возьмите, дворник. Я возьму один изэтих двух стульев. Я думаю, что имею на это право?..Вагип связал свои вещи в большой узел, завернул сапоги в газету иповернулся к дверям.— Ты просто разместил объяву, мопед не твой, — сказала Ксюшенькаграммофонным голосом.— До свиданья, Ксения.Он ждал, что любовница хоть в этом случае воздержится от обычныхметаллических словечек. Ксюшенька также почувствовала всю важностьминуты. Она напряглась и стала искать подходящие для разлуки слова. Онибыстро нашлись.— Ф Бобруйск, жывотное!Спонсор лавиной скатился по лестнице.Вечер Ксюшенька провела с Ксенией Бородиной. Они обсуждали необычайноважное событие, грозившее опрокинуть мировую экономику.— Кажется, будут носить длинное и широкое, — говорила Ксения,по-куриному окуная голову в плечи.— Ахуеть, дайте две!И Ксюшенька с уважением посмотрела на Ксению Бородину. МадмуазельБородина слыла культурной девушкой — в ее словаре было около ставосьмидесяти слов. При этом ей было известно одно такое слово, котороеЭллочке даже не могло присниться. Это было богатое слово — гидрокалбаса.Ксения Бородина, несомненно, была культурной девушкой.Оживленная беседа затянулась далеко за полночь.
См.также
Внешние ссылки
