История из жизни:121399
Аварийная посадка. Нет повести печальнее на свете, Чем повесть о ростовском туалете.Не было в нашей замечательно стране не только необходимых продуктов итоваров, но и таких незатейливых, повседневных спутников цивилизованногочеловека, как мыло, зубная паста, туалетная бумага; да и с туалетамивсегда была животрепещущая напряженность. Каждому нашему гражданинуприходилось переживал конфуз, связанный с отсутствием поблизостиклозета. Обычно бедолага, оказавшись в щекотливой ситуации, стремилсякратчайшим путем добраться до вокзала, базара или, на худой конец,каких-нибудь густых зарослей. Не всегда это удавалось, капризныйорганизм, наплевав на правила хорошего тона, неумолимо угрожалтрагическим исходом. Горемыка, во избежание последствий, нырял в первуюже подворотню и, бормоча про лопнувшие совесть вместе с мочевым пузырем,совершал неотвратимое.Одними из первых буревестников надвигающегося капитализма сталиповсеместно возникать вожделенные сортиры. Вчерашние комсомольскиевожаки, как никто другой, знали нужды своих граждан и, не мешкая, сприсущим им энтузиазмом, принялись реставрировать старые и воздвигатьновые, но уже платные, относительно респектабельные, кооперативныенужники. Если тщательно поскрести нынешнего олигарха, обязательновсплывет его активное комсомольское прошлое.... Теплым весенним вечером, пребывая в расцвете юношеского легкомыслия,я на крыльях очередной влюбленности летел на свидание, предварительно неозаботившись о комфортном состоянии своего организма. А было еще далекодо светлого клозетного будущего, поэтому, когда появились угрожающиепозывы, я резко сменил маршрут и взял курс на единственный тогда вцентре Ростова сортиродром: "Метро на Газетном". Плотно стиснув зубы,губы и все остальное, что только можно было стиснуть, я, наконец,оказался у заветной цели. Отчаянно пахло хлоркой, табачным дымом имочой.Передо мной – долгий ряд совершенно одинаковых дверей-близнецов,окрашенных в уныло-салатный цвет. Они – последняя преграда на путистраждущих. Мои силы были уже на исходе, и я, мобилизовав всю оставшуюсяволю, вложил их в мощный рывок первой же попавшейся дверной ручки. Дверьвыдержала нахрапистый натиск, ручка – нет, она осталась в моем плотносжатом кулаке.Следующая кабинка была так же намертво запертой изнутри. Предприняв ещенесколько безуспешных попыток, уже на грани катастрофы, я рванул дверьочередной кабинки. Там, ничего не подозревая, в глубокой задумчивостидремал тщедушный старичок в неустойчивой позе орла. Услыхав, каккакой-то раздолбай крушит двери соседних кабинок, при отсутствииспасительного шпингалета он вцепился мертвой хваткой в свою двернуюручку, пытаясь отстоять законную территорию. Но, как известно, противлома – нет приема, и гражданин со спущенными штанами, описавклассическую дугу, пронесся мимо меня с ускорением, прямопропорциональным приложенной силе. Он еще пребывал в свободном полете,когда я одним прыжком занял его место.А, вскоре оклемавшись, я с любопытствам принялся знакомился с туалетнымнародным творчеством. Все четыре стены были щедро расписаныпредставителями самых различных сфер искусств: поэзии, прозы и живописи,в основном эротического характера.Передо мной неизвестным художником второй половины ХХ века в пол дверибыла изображена обнаженная натура в пикантной позе. А какой-топочитатель его таланта для полного реализма в срамном месте проделалвнушительное отверстие, сквозь которое я увидел, как сдернутый с тронастаричок судорожно натягивал портки и ошалело глядел в сторону дверей,пытаясь определить, из которой он так стремительно вылетел. Мне былостыдно, но это был тот классический случай, когда извиняться было не сруки, точнее не с унитаза.
См.также
Внешние ссылки
