История из жизни:140337
Про аппендицитДело было в апреле. А вернее – в конце января. Короче – давно это было.Как раз справляли начало семестра. Не повезло. Явился друг Сашка срюкзаком, чего съесть, и торбой, чего выпить.Он в ту пору опять влюбился. Не так чтобы очень, но все-таки. Что ж тутподелаешь? Пришлось принять участие. То есть не в его личной жизни – вдискуссии на эту тему. Мы ж как приличные люди увлеклись и загрузилисьприлично. Пока могли.Сашка в пьяном виде становится очень дотошен. Пристает ко всем свопросами о смысле. А тут вот не стал. Говорю же – влюбился.Я тоже все больше на закуску наваливал. Солонину с чесноком. Подсамогонку самое то – лучше не бывает. Короче – проявил усердие.Так что на утро, мой, измученный каникулами организм выдавил «SOS» изалег на диван. Захандрил. Забулькал.Часа три образумить его пытался.– Вставай, – уговаривал. – Надо в сортир…– А не пошел бы ты в пень! – упиралось тело. – Тебе надо. Ты и вставай.Пришлось признать его аргументы, принять пилюль и призвать эскулапа. Тотявился стремительно – часа через три. Решил: аппендицит. Сам несправится. Вызвал «скорую». «Скорая» никого не вызывала. Загрузила ивыложила на операционный стол.Дальше люди в белых халатах потрошили меня под задушевные беседы обуднях профессии. Я в ответ лихо матерился. Дамочка на соседнем столе,прослушав мой речитатив, впала в кому без анестезии. От восхищения,видимо. У нее резали полип из прямой кишки, так что побыть в отключкевыходило даже за благо, я думаю.А еще я решил, что неплохо бы жить хирургом. Вырезать из людей разныегадости. Балагурить. Дамочки к тому же – вот как эта – раздвинут длятебя все сами – даже просить не надо. Еще потом конфет принесут иликоньяку…Решил, что стану. И мог бы стать. Да вовремя спохватился.Раскопки моего ливера, между тем, закончились обрядом зашивания ивывозом пациента в сад. То есть в ад. Это я отчетливо понял, когданаркоз отошел.Нет в природе звуков кошмарней ночного храпа в реанимации. Каждыйскрежет прямо в мозг! Сосед в реанимации попался виртуоз. Привыкнуть ксвоим руладам возможности не давал. Как только я адаптировался к обычнойритмике, тот начинал причмокивать, стонать, завывать и хрюкать. Иногдазамолкал. Пукал. И начинал с начала.Круче него мог быть только наш общажный сторож дядя Вася. Тот так пилчай из блюдечка – на чердаке стекла дребезжали. И храпеть умел – якак-то на сборах был, так над нашими палатками самолеты взлетали – развечто с ними сравнивать.Есть мужики с устойчивой психикой. Я к ним не отношусь. Это точно.Попытался успокоить себя, что храп – все-таки не лекция по сопромату, ноне вышло! Говорят, можно здорово захотеть и горы передвинуть. Так что,если бы в голову того хрыча с соседней койки случайно слетел с орбитыближайший спутник, я б нисколечко не удивился.Не выгорело. Жаль. Отсутствие аппендикса мешало сосредоточится. Пришлосьприбегнуть к подручным средствам. А под рукой не было ничего кромеломтиков льда из пакета на брюхе.Позиция выдалась не фартовой. Только злость сохраняла целкость. Я лупилв соседа как герои Панфиловцы – прямой наводкой в лобовую броню. Накакое-то время это меня развлекло, но ситуацию не изменило. Сосед ревелв углу всеми дизелями. Похоже, танки заходили на боевой разворот.Когда закончился мешок, я нашарил на полу сразу четыре тапка. Успех меняпочти окрылил, но мужику с башкой в наркозе, тапок в глаз – слонудробина. Поддал газу. И хоть те что!Выкидав все тапки, я задумался, в каком виде должен буду покидать этупалату. В том смысле, что ног всего две. А тапок заготовлено? Вот то-тои оно! Впрочем, тапки – и те закончились.Истомленный этими мыслями, я, послал горячий привет врачу, который неприрезал гада еще в операционной и, наконец, уснул.Во сне я был героем – Панфиловцем. Готовился к рукопашной. Выпил стограмм наркомовских. «За себя и за того парня»… Проснулся разбитым иизраненным. Рано. Потому как в жизни чего-то отчетливо не хватало. Танкиушли. Моторы заглохли.Пригляделся. Сосед исчез вместе с храпом и следами бомбежки. На егокровати определился блондинистый субъект в халате, под который можноспрятать все. Даже крылья.Пришлось ущипнуть себя за нос. Не мог аппендицит так скоро перейти врайскую жизнь. Или хоть в паранойю. Похоже, блондин разделял это мнение.– Перевели в интенсивную, – пояснил, кивнув на пустую койку.– Повезло ребятам! – обрадовался я.– Угу, – не понял доктор. – За тобой через час. Сможешь?– Ну да! – подтвердил я. И испугался. – В интенсивную!– И так сойдешь. В обычную. Пришлю эскорт. Выздоравливай!Легко сказать: «Выздоравливай», если через час придет медсестра, а уменя из одежды – бинты в районе пупка. Решил дополнить гардероб хотя бтрусами.Приступил. Со стороны должно было выглядеть, будто внезапно ожившийманекен попробовал приодеться – можно двигать всем, кроме живота и тем,что к нему прикрепилось.Совершив несколько акробатических трюков, я насадил-таки трусы на ноги.По одной. Подтягивал кверху по-змеиному – сложным движением мышц.На одевание ушло минут сорок. Из чего следовал вывод, что мужик яобстоятельный. Только копуша.Тут явилась девушка. В халатике. Хорошенькая! Немного смущалась. Но я-тобыл уже на коне! В смысле – в трусах.Вместе мы перелезли в каталку – я мужественно стискивал зубы; онатрогательно поддерживала, где придется – и покатили меня к новомуобиталищу.Палата включала в себя пять депрессивных лежебок и один стол.– Жизнь продолжается, – прохрипел сосед слева. – На месте жмура – новыйурод.– От урода слышу, – вступилась сестричка, и я проникся к ней…Благодарностью?– Отросток отрезали? – не унимался мужик.Сестричка зарделась. Что было странно при ее профессии.– Харэ гундеть! – гаркнул сосед справа. По виду форменный генерал. Хотякакой там к чертям генерал в общей палате.Тот, что слева, ушлый попался. Спорить не стал. Перешел к анекдотам.Активизировался. Сосед с койки напротив заливисто захихикал. Пятыйупорно молчал. Стойкий выдался. Железный Дровосек, одним словом.Говорят, что положительный настрой способствует выздоровлению. Выпробовали смеяться с разрезанным брюхом? Я гугукнул, потом хрюкнул,потом заткнул рот полотенцем и начал шарить по полу в поисках тапка.Есть такая профессия – пидор по жизни. Тот, что слева, увлекся. Языкомтак чесал – в пору стилистом подрабатывать. Виртуоз.Тут сестричка опять за меня вступилась. Выдержала паузу. Сплошнымнапряжением лицевых мышц.– Больной, – говорит. – Не прекратите сейчас же, попрошу врача рот вамзашить!– Лучше анус! – парировал пациент.– Договорились! – решила девушка и выскользнула из палаты.В возникшей заминке я задремал и ничего не знаю до следующего утра.Утром с визитом явился Сашка и кротко поговорил с соседом слева, пока яковылял в туалет. Превентивно. На случай дальнейших провокаций. Послеего ухода тот долго дул губы. Наконец, не удержался. Высказал, что он –творческая натура. Дрозд певчий. А воспитанные друзья лежачих больныхтак не поступают…Нажрался яблок и стал бурчать животом.Пришел обход из одного врача и двадцати курсантов. Когда в палату влезпоследний, в ней кончился воздух.– Мужики, – предупредил сосед слева. – Если кто сейчас на меня сядет. Яперну. И мы взорвемся.Юмор пациента принят не был. Скорее наоборот.– Этот вчера напрашивался? – поинтересовался главный. – Готовим кляп.И перешел к моей койке.– Кто его так? – задал вопрос.– Я… – потупил глаза один из курсантов.– Молодец! – похвалил. – В следующий раз грызть не надо. Лучше скальпельиспользовать… Мы – врачи – ужасные циники, – пояснил мне, чтоб неволновался.– Спасибо за подсказку, лекарь, – съязвил я и отвернулся к стенке.Обход закончился.Сосед слева некоторое время имел несчастный вид. Потом освоился и как бысдох. Были все приметы, пока не пришли медсестра с санитаром.– На живот! – скомандовала.Пациент тут же воскрес счастливым образом. И сделал попытку залезть подстол.– Замри, спирохета! – порекомендовал санитар.– Давай уже, Склифосовский! – смирился больной.– Стравинский – моя фамилия….– Тогда сыграй– Сча исполним, – заверил санитар и употребил шприц.– У–у–у! – затянул сосед, продолжил парой куплетов «Вставай, проклятьемзаклейменный» и снова затих.– Вывози! – скомандовала сестра, глянула на меня и улыбнулась.– Надеюсь, его в интенсивную потом, – пожелал я и улыбнулся загадочно.– Как есть – Певчий дрозд, – отметил сосед напротив. – Может теперьотрежут что-нибудь?– А может – зашьют… – предположил «генерал». Педант, одним словом.Дальнейшие дни потекли буднично. Оттого стремительно. Выписали меня.Пришел прощаться. К сестричке, главным образом.– Хотел выразить благодарность, – говорю. – Не знаю как.– Знаешь...И тут бы и наступить прорыву в отношениях. Ан, нет. Секс в страну еще непришел. Размножались по ходу дела и по зову партии.Вот и вся история.Только еще не совсем.Прошло время.Оклемался я. Сижу дома. Телек посматриваю. В дверь звонок. Там Сашка.Проведать пришел. А из-за спины медсестричка выглядывает. Из моейреанимации. Глазки потупила. И все в ней прекрасно. Региной зовут.– О, как! – порадовался.– Сошлись мы, – услышал от Сашки, – пока тебе передачи таскал. – Ипонял: вот она – его влюбленность. А все что раньше – одно томлениебыло.Голливудский сюжет – признаю. Но очень уж это у них здорово получается!Думаешь: вроде бы – горе, а на тебе – счастье. Компенсация, однимсловом.Вот как раз и Эдита Пьеха в передаче затянула свое бессмертное:«Кто-то теряет, а кто-то находит…»Да. А кто-то все-таки теряет. Насовсем. Аппендицит, например.
См.также
Внешние ссылки
