История из жизни:181625
Когда я был маленький, родители говорили непонятно. Потрясая перед папиным лицом авоськой гнилой картошки, мама спрашивала:- Что ты тут, поц ин тухес*, купил? - Что такое "поц ин тухес"? – встревал я. - Ну, это… - смущённо тянула мама, - вроде "дорогой человек".- Как Брежнев?- Ой, вей! – хваталась она за сердце. - Кто тебе это сказал? - Папа. Отец ухмылялся. - Чему ты ухмыляешься? Если этот шлемазал*, где-то скажет…- А что такое "шлемазал"? - тут же спрашивал я.Мама нервно гладила меня по волосам.- Это... такой мальчик... - Толковый, – подсказывал папа.- Молчи, лучше посмотри, какой дрек* ты принёс! Авоська летела в раковину. - А что такое "дрек", мама? - Он называет это картошкой! Что тут выберешь?! Гурништ*! - А "гурништ" - это?- Твой отец!Я путался. - Так, мы сегодня будем кушать дрек? - Да, благодаря этому поц ин тухесу.- Брежневу?! И мама хваталась за голову.- Я сойду с ума! Если этот шлемазал…- Толковый мальчик! – подсказывал папа.- Если этот… толковый мальчик где-то брякнет. Ты понимаешь, что с нами сделает Советская власть?Папа понимал.Его любимой присказкой было: "Советская власть плюс электрификация всей страны!"Он говорил это, когда гас свет и тухли спички, когда глохла машина и трещал телевизор, перегорал пылесос и пробки, когда стиральная машина билась током, а посуда об пол. В общем, сотню раз на день.- А что такое элек-три-фи-кация? – с трудом выговаривал я.- Лампочка Ильича, чтоб он был нам в гробу вечно живой! – отвечал папа. И мне представлялся дедушка Ленин на табуретке, вкручивающий в коридоре лампочку.- Так это он её нам закрутил?- Нет, он закрутил нам бейцим*!- А что такое бейцим?- Это как мозг, только больнее.Я терялся.- Мама, - докучал я матери, - а правда, что Ленин закрутил нам лампочку в мозг.- Ой, вей! – роняла она поварёшку. - Кто тебе это сказал?- Папа.- Чему ты учишь ребёнка?! Ты хочешь цурес*? - А что такое "цурес"?- Цурес - это жить с таким поц ин тухесом! - Ты живёшь с Брежневым? - ужасался я. Вопросы вели к ответам, ответы к вопросам. Родителей эта цикличность приводила в бешенство, меня заводила в угол. - Папа назвал мою учительницу некейве*. Кто такая некейве, мама?- Тётя. - Екатерина Семёновна моя тётя?Из угла я почти не выходил, но и оттуда мне всё было слышно.- Что это за язык? – спрашивал я. - Еврейский, – отвечал папа.- Научи!- Оно тебе надо?- Да.- Оно тебе не надо!Тогда я шёл к маме. Она жарила блинчики.- Как на еврейском блинчики?- Блинчикес.- А вареники?- Вареникес.Картошку - "дрек" я помнил.- А я знаю по-еврейски, – хвастался я своему другу тоже Эдику. Он приезжал на каникулы к бабушке и гордо именовал себя полукровкой. - Моя мама русская, - объяснял он, - папа еврей, а дядя удмуртский сионист – женат на удмуртке. Хочешь тоже быть сионистом?Конечно, я хотел. - Вот, - говорил Эдик, расправляя на коленях чуть пожелтевшую газетёнку. – Сионистская, из самого Биробиджана."Биробиджан" он произносил шепотом. - Это иероглифы, – пояснял, заметив, как округляются мои глаза. - Что тут написано? – скользил я пальцем по диковинным строкам.- Не туда, балда?! У сионистов всё задом наперёд? И я вёл обратно. Но ясности это не прибавляло.- Ну? – вопрошал Эдик.- Вещь! – откликался я. Вечером, кружа по комнате задним ходом, я говорил папе:- Видишь, какой я сионист. - Так-так, очень хорошо...Папа смотрел хоккей. - Сегодня газету из Бибиджана читал. - Давай, давай, Харламов!- Вырасту, тоже женюсь на удмуртке.- Молодец!.. Что ты сказал?! Эдик учил меня алфавиту. - Это "А", это "Б"... "В" у них нету… Это "Г", это "Д"… "Ж" тоже нету.- У сионистов нет "же"?! – таращился я. - Как же они пишут "ёжик"?- В Биробиджане нет ёжиков. Буквы сионисты экономили. У них не оказалось половины гласных и мягкого знака, не говоря о твёрдом. Любимое мамино "ой, вей!" не писалось, хоть режь. - Маме это не понравится, – сокрушался я. - Зато смотри, как красиво получается "коммунизм"!- Да! – любовался я построенным из иероглифов еврейским коммунизмом. - А электри-фи-кацию можешь? И Эдик старательно вывел мой заказ на дверях деревянного сортира. Электрификация получилась корявой. - Ильичу бы это не понравилось, – покачал я головой. – Дорисуй хотя бы лампочку.- Что вы, оглоеды, намалевали?! – подлетела к нам баба Лиза - русская половина Эдика.- Лампочку Ильича! – растерянно пояснил я. – Сейчас коммунизм дорисуем. Вытянув нас хворостиной, баба Лиза проявила, как выразился Эдик, бытовой антисемизм. И больше мы у неё коммунизма не строили. За сочинение "Как я провёл лето" папу вызвали в школу… - Занимался сионизмом?! – кричал отец. - Строил Советскую власть в туалете бабы Лизы?! Ты что, идиот?!- Нет, я толковый шлемазл!- Ах, толковый?!! - багровел папа, и репрессировал меня ремнём. - Вот тебе "жаренный дрек с грибами"! - приговаривал он, а мама, качая головой, вздыхала:- Мешигене цайтн! Сумасшедшее время!Поц ин тухес* - ругательство (идиш)Шлемазл* - бестолковый (идиш)Гурништ* - ничто (идиш)Дрек* - дерьмо (идиш)Бейцим* - яички (идиш)Цурес* - беды (идиш)Некейве* - в разговорном идише женщина лёгкого поведения.
См.также
Внешние ссылки
