История из жизни:192035
Как я организовывал концерт Цоя(продолжение, https://www.anekdot.ru/id/1127101/)На поиски негра ушла почти неделя. Выручил бас-гитарист Лёха. — Есть у нас, на шахтостроительном, подходящий кадр. С острова Мадагаскар. Мы ему в колхозе водки накапали, так он и пел, и танцевал — любо-дорого.— Класс! — обрадовался я, — Как зовут?— Наполеон.— Прямо целый Наполеон?— Ага. Но приучили на Лёню отзываться.Лёня-Наполеон требованиям Марка Борисовича соответствовал. Он был чёрен ("Так чёрен, что не делался темней..."— вспомнил я Бродского). И худ, как пустынный заяц. Я медленно и, как мне казалось, убедительно, излагал доводы в пользу его участия в концерте, дескать, редкая возможность и почётная обязанность познакомить советских людей с творчеством малагасийского народа. Наполеон молчал. Аргументы у меня заканчивались. Я уже подумывал начать заново или поискать переводчика. Задал уточняющий вопрос:— Понятно говорю? — Как? — наконец разомкнул уста Наполеон.— Понятно?— Ты делать концерт. Ты хотеть я петь народная песня для твой концерт. Я петь песня для твой концерт, ты делать зачёт Шкловский, я и мой брат.— А брат-то здесь причём? — опешил я. — Брат играет на джембе. Тук-тук. Очень хорошо. Нет зачёт — нет концерт. Понятно говорю?Вот сразу видно, что не комсомолец, никакой сознательности. Зачёт ему подавай! И ведь ни у кого-нибудь, а у Шкловского! Да я сам ему с трудом сдал. Шкловский вообще не подарок. Говорили, что по ночам он ловит новую элементарную частицу и оттого всякое утро угрюм и с мешками под глазами. Да и вечером не лучше. За помощью я снова отправился к Александру Сергеевичу. Застал его на кафедре, он пил чай с доцентом Златкиным. Я начал рассказывать о проделанной работе, профессор Соловушкин одобрительно кивал, а Златкин хихикал.— Но без зачёта отказывается. Наотрез. А времени мало совсем остаётся. Александр Сергеевич, как бы решить этот вопрос?— Вероятно, надо всем вместе навалиться и поднатаскать? — заволновался профессор.— Не успеем! Быть может, убедите Шкловского общественной важностью? Опять же, зачем им физика? Они же с шахтостроительного! — Сергей, так нельзя говорить. Вот представь, вернутся эти ребята на Мадагаскар, поручат им строить шахту, а как же они, не зная физики, будут рыть? — Да не будут они ничего рыть, — доцент Златкин неожиданно пришёл мне на помощь, — Саша, сам подумай, с советским образованием они сразу на партийную работу пойдут. — На партийную работу, сразу, бедняги, — сочувственно произнёс Соловушкин и вздохнул, — раз так, попробую договориться.— Спасибо, Александр Сергеевич! Наполеон и Людовик Йилаймахаритр... вот тут написано.Наполеона пришлось выслеживать весь следующий день, он был трудноуловим, как элементарная частица.— Пойдём в клуб, репетировать! — Как?— Репетировать. Ну, песню свою споешь, мы послушаем, чтобы всё нормально было.— Как? — Так! Зачёт получил? Топай на репетицию, петь будешь.— Два раза концерт? Тогда два зачет делай.Я вспылил. Но бас-гитарист Лёха меня успокоил:— Да всё будет по ништяку, не переживай. А если что — водки ему плеснём.И вот, на самом видном месте вывешена яркая и со всеми согласованная афиша: *** 15 ноября состоится интернациональный концерт фольклорной музыки! *** В программе: Баллада о матери Исполняет дуэт "Мадагаскар" Древние армянские мелодии в современной обработке Исполняет Ю.Каспарян Песни советских корейцев Исполняет В.ЦойПо краям афиши были нарисованы лемур и какой-то... — Андрюха, а чего за эскимоса с гитарой ты тут подрисовал?— Сам ты эскимос, — обиделся Кныш.В день концерта я завозился в лаборатории и в студклуб прибежал, когда зал уже наполнялся. На сцене, как Лёха и обещал, сидели братья-мадагаскарцы. Наполеон изучал потолок. Людовик стучал ладонями по маленькому барабану. Получалось ловко, в зале создавалось правильное настроение. Помимо институтских, были и незнакомые личности, в том числе, длинноволосые поклонники Аквариума, а может и сама группа Аквариум, я тогда не различал. В середине первого ряда были отведены места для начальства, однако, не было известно, придут ли. Профессор Соловушкин заранее извинился, что не сможет, прочие отмолчались. Зато прибыла кафедра научного коммунизма в полном составе, но они уселись в глубине зала. Марк Борисович охранял начальственные места, просил меня помочь, желающих было пруд пруди, но мне было не усидеть на одном месте, я бегал то в фойе, то за кулисы. В кабинете Марка Борисовича у открытой форточки курили Цой и Каспарян. Я поздоровался и вышел, чтобы не мешать.Концерт начался ровно в семь, у Марка Борисовича мероприятия всегда начинались вовремя. Свет в зале притушили и тут же в первый ряд просочилась стайка совсем юных существ, не иначе — восьмиклассниц. Я посмотрел на Марка Борисовича.— Вот и ладушки, — сказал он.Тем временем Наполеон встал и громко объявил:— Малагасийская народная песня "Мама". И снова сел.— Затянет сейчас своё занудство, — успел подумать я и зря. Барабанный ритм ускорился.Первые же ноты меня ошеломили: до ми соль ля си-бемоль ля соль... и так далее, главный квадрат рок-н-ролла, Rock Around the Clock и тому подобное. Лишь чуть медленнее и с неким лиризмом, всё-таки, о маме человек поёт. Голос у Наполеона был тонкий, но точный, с творожным оттенком, который присущ лишь чёрным.Зал хлопал в такт, все веселились. Братья допели, раскланялись, но не ушли.— Американская народная песня "Билли Джин", — неожиданно объявил Наполеон и садиться на этот раз не стал. Великий М.Джексон использовал, полагаю, всякие технические примочки для своей главной записи. У Наполеона был только микрофон и брат-барабанщик, но получалось до безумия похоже. К тому же, он принялся время от времени выделывать какие-то несусветные телодвижения (оригинала я тогда ещё не видел).Billie Jean is not my lover...— А вот с этим можно уже и на гастроли, — сказал задумчиво Марк Борисович. Я не понял, о чем речь, но уточнять не стал. К концу песни Наполеона заметно пошатывало, но ритм он не терял. Я оглянулся на Лёху, Лёха мне подмигнул. Разглядел я в зале и Шкловского, в непривычно весёлом настроении.Братьям хлопали так долго, что кто-то крикнул: хватит, а то Цоя не дождёмся!Аплодисменты затихли. Братья ушли. На сцену вышли Цой и Каспарян, стали настраиваться.Из зала кричали что-то фамильярное, как будто там сидели первейшие друзья Виктора. Я пытался понять реакцию музыкантов. Но у Цоя лицо было восточно-каменным, а Каспарян никуда не смотрел, кроме грифа своей гитары.Но вот Виктор взял первый аккорд и улыбнулся. Всё в миг переменилось, всё лишнее растворилось в этой удивительной, в чём-то детской, в чем-то шалопайской и немного грустной улыбке...Мы вышли из дома, когда во всех окнах погасли огни...Бывает, когда сильно ждёшь чего-то, и вот уже началось, а ты ещё не веришь. Понимание пришло позже, во время концерта я был как белый лист, как губка, впитывал, внимал этим словам, лаконичным, если картина, то углём, и всё вроде бы просто, но это слова нового мира, который открывался мне. Не только песни Цоя становились мне ясны, но и тот же Аквариум. Теперь я уже не буду считать "простых пассажиров мандариновой травы" отдыхающими на осеннем газоне.В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен...Ритм захватывал, даже без ошеломительного тихомировского баса. Мне нужна была эта музыка, в этом ритме порывалось биться юное моё сердце.Я родился на стыке созвездий, но жить не могу...И мог ли я или кто другой предположить, что совсем скоро эти самые ребята создадут "Группу крови" — самый грандиозный альбом русского рока. И что впереди переполненные стадионы, Асса, Игла, время перемен, и тридцать пятый километр латвийского шоссе, и астероид номер 2740.Можно ли было представить в тот вечер, что лет, эдак, через тридцать пять я допишу текст, поставлю точку и включу "КИНО". Нет, сегодня не "Группу..." и даже не "Звезду...", а пусть это будет "46":Знаешь, каждую ночь я вижу во сне море...текст Сергей ОКфото с того концерта, сделано то ли Федоровым, то ли Кнышем
См.также
Внешние ссылки
