История из жизни:73648
НепобедимыйМайор Богоявленский получил очередную медаль. Ничего особенного,как у всех, награда ни за что, «За безупречную службу» 2-ойстепени, по-простому - «За тупость». Третья степень, «За глупость» унего уже была, а первую, «За песок», при удачном раскладе еще предстоялополучить. Ирония этого награждения состояла в том, что «безупречной»службу Богоявленского назвать было никак нельзя. Геноссе был ярчайшимпредставителем той части советского офицерства, о которой вхарактеристиках пишут: «Уставы ВС СССР знает, но всегда ими правильноруководствуется». Проще говоря, был он пьяницей и бабником. Лист учетаего взысканий представлял собой шедевр военно-канцелярской мысли. Графа«За что наложено» поражала исключительным разнообразием содержания.Особенно выделялся «Строгий выговор за организацию пьянки среди старшихофицеров»; за унылой формулировкой «Выговор за нарушение формы одежды»скрывался совершенно феерический случай. Капитану Богоявленскому срочнопонадобились деньги, и он, как всегда, решил взять их со сберкнижки.Сберкнижкой у него назывался балкон, заполненный до перил пустымибутылками. Набив две авоськи «пушниной», он прикинул, что должнохватить, и отправился в приемный пункт в форме, где и был схвачен«баранами». Что делал комендантский патруль в пункте приемастеклопосуды, осталось загадкой.Несмотря на губительные для строителя коммунизма привычки, Богоявленскийбыл грамотным инженером и артистично читал лекции. Правда, случались иплохие дни, когда его организм томился после вчерашнего и напрочьотказывался стоять у доски. Тогда дневальный приносил в аудиторию стул,и Гена читал лекцию, сидя перед амфитеатром, иногда, как смертельнораненый боец, подползая к доске, чтобы начертить очередную формулу.Но вот, случилось маленькое чудо. Военно-воздушная фея взмахнулаНаставлением по службе штабов, и капитан Богоявленский превратился вмайора. У старших офицеров учет взысканий, как известно, начинают вестизаново, и Гена, внезапно оказавшись безгрешным, как новорожденнаяовечка, обрел медаль.Медаль, несомненно, следовало обмыть. Проблема, однако, состояла в том,что наш тогдашний шеф готовился к перебазированию в высокие штабы, и,опасаясь малейшего залета подчиненных и крушения собственной карьеры,употребление на кафедре запретил начисто.Пришлось пить на улице.В «гражданке» на службу тогда ходить было нельзя, поэтому награжденный ивсе примкнувшие были в форме. Зашли за трансформаторную будку, кое-какразгребли и утоптали снег, сделав из него бруствер для бутылок истаканов. Хлеб был заранее нарезан, но на морозе его прихватило, и онхрустел, как суворовские сухари. Томат, в котором плавали обезглавленныебычки, тоже замерз, и каждую рыбку приходилось выламывать из банкистынущими пальцами.Выпили по первой.Первая пошла хорошо. Закусили бычками. Потоптались, хрустя снегом,покурили.Выпили по второй.Вторая прошла вообще «на ура». Стало веселее. Кто-то поинтересовался, «Аваще, сколько взяли? » Мероприятие явно шло в гору. Стали разливать потретьей.- Мужики, - вдруг сказал Гена, обведя присутствующих затуманенным взглядом, - а ведь мы непобедимы! Не, ну правда, ну сами подумайте, ну где еще, в какой армии старшие офицеры, зимой, по яйца в снегу будут за трансформаторной будкой пить водку?!Осознав свою пассионарность, мы гордо прикончили третью и незаметноперешли к четвертой. На морозе никто не пьянел. Напротив, всем былотепло и весело, каждый ощущал свое неоспоримое превосходство надвероятным противником, как моральное, так и физическое.Стемнело. Пугая прохожих, мы выбрались из-за будки, кое-как отряхнулисьи двинулись к метро. Добравшись до станции, я понял, что последняя былавсе-таки лишней. В теплом метро нашу страшненькую компанию мгновенноразвезло, причем хуже всего пришлось Гене, который на правах«орденоносца» пил больше всех, а закусывал, наоборот, меньше. Отвыпадения из реальности его спасал только железный организм, закаленныйупорными и длительными тренировками. Подавляя противное головокружение,я вошел в вестибюль и тут же на время ослеп из-за запотевших очков. Каквсегда, переложить носовой платок из кителя в шинель я забыл. Пришлосьзажимать «дипломат» между ногами, расстегивать шинель и вообще чесатьправой пяткой левое ухо. Между тем, в вестибюле определенно что-топроисходило, слышались невнятные крики и какое-то странное хлюпанье ицарапанье. После того, как очки были, наконец, протерты, я все понял.Коллеги пытались затащить Гену на эскалатор, но не тут-то было! Природавсе-таки взяла свое, и его душа потребовала подвига. Его вниманиепривлекла уборщица, которая щеткой толкала снежную кашу кканализационной решетке.- Мать! - завопил Гена, - я вот так же! В училище! Четыре года! Дай мне! Хочу вернуться… Ощщу-тить!Он схватил щетку и с пьяным усердием погнал грязный, мокрый снег вдольперехода. Из-под щетки летели брызги, пассажиры, посмеиваясь, уступалидорогу.- Бля, везет вам, летчикам, - завистливо сказал кто-то у меня за спиной. - Вот, к примеру, нажретесь вы, так вам в метро и место уступят и фуражку поправят, и разбудят, когда выходить надо. А я, если в форме под этим делом еду, только и слышу: «У-у-у, гад, на#бенился; наверное, опять взятку пропивал! »Я обернулся. Рядом со мной стоял старший лейтенант милиции и задумчивонаблюдал, как майор Богоявленский заканчивает уборку вестибюля,сопровождая радостным гиканьем каждый взмах швабры. Ему вторило гулкоеэхо пустой станции.Кадет Биглер www.bigler.ru
См.также
Внешние ссылки
