История из жизни:85118
В ответ на историю Витька Питерского о человеке, который с 3.5 км падали умудрился выжить. Я, кажется, знаю, откуда растут ноги. Мой папа быллетчик-истребитель, вышедший в отставку в возрасте 33 лет, участник,естественно, ВОВ. В 60-х к нему часто приходили друзья-летуны, и однаждыпришел один такой громкогласный, генералистый и, а про по, геройСоветского Союза (надо было бы заглавные буквы в этих словахпереставить). Мужик жил в Тушино и каждую зиму у него отнимались ноги,от травмы, полученной на ВОВ. Я тогда втихаря его рассказы на магнитофон"Чайка-М" записал, да потом потерял пленку. Мужик был не истребитель, тоесть не из "наших", а форменный самоубийца, потому что летал напикирующем бомбардировщике, марку, извините, не помню. Практически всеего рассказы удивительным образом легли в основу любимого мной фильма"Хроники пикирующего бонбардировщика", да и других рассказов осталосьмного, не вошедших. В частности, рассказал он вот что.Завелся близ линии фронта немецкий аэродром-подсадка и никак его немогли найти. Тогда наш друг, назовем его Коля (я его единственный развидел) чего удумал. Он не украл, как в знаменитом фильме рассказывается,ихнего Худого, а догадался подвернуть винты пропеллера у своего самолетатаким образом, чтобы они они издавали завывающий звук, точно такой, каку мессера. Договорились с нашими зенитчиками, и когда вдруг опять нанашу территорию залез мессер, того не тронули, а наоборот, даливыполнить задачу (честно говоря, не понимаю, какую задачу мог выполнятьодиночный мессер на чужой территории, но я ж не механизатор, могучего-то не знать) и с Богом назад выпустили. А за ним в облачности с темже завывающим звуком проник через линию фронта наш Коля. Проник,добрался до аэродрома-подсадки, сообщил куда надо координады и поехалдомой. Правда, насчет домой ему не очень-то дали - тут же вылетела заним туча "худых", с которыми он сражаться в принципе не способен,стрелка-радиста почти сразу уконтрапупили, потом попали куда-то всамолет, нанеся ему несовместимые с жизнью травмы, после чего Коля,который в это время интенсивно снижался, потому что уже почти на нашейтерритории был, приказал штурману покидать самолет, да и сам к тому жестал приуготовляться. Штурман все сделал согласно приказу, но слишкомбыстро раскрыл парашют и его расстреляли в воздухе, прострелив при этоморден Красной Звезды, который, по утверждению Коли, до сих пор вкаком-то московском музее свято хранится (до 60-х, естественно). СамомуКоле повезло больше - его, когда он выбирался через открытый фонарь,какой-то хреновиной долбануло по башке и он, бедолага, так и не успелокачуриться от разрыва сердца, обнаружив, что в качестве одного изповреждений его пикирующего бонбардировщика было повреждение лямок егопарашюта, отчего парашют полетел отдельно от тела. Было это, вспоминалКоля, метрах в 200 от земли - примерно, конечно. Потому что последнеймыслью его было - успеет ли его спасти парашют, потому что ниже двухсотпарашюты обычно не помогают. Насчет зимы не знаю, но дальше всеполучилось, как в рассказе Витька Питерского - мужик в падении вписалсяв склон оврага, пропахал телом борозду и очутился непосредственно переднашим военным складом, где-то на нашей территории в Белоруссии. А тамстоял часовой, который, обалдев маненько, тут же закричал согласноуставу - стой стрелять буду. Летчик послушно встал (у него былипереломаны ноги, позвоночник и еще какое-то количество менее нужныхкостей), раскнопил планшетку, достал полетные карты м стал их рвать наРодину. Ничего этого он не помнит, потом рассказали, когда он очнулся вгоспитале. Тогда я свято верил вэту историю, потому что существуют книжечки, тоненькие такие брошюрки,где описываются все подвиги наших ГСС. Коля не тряс передо мною такойброшюркой, он папе моему говорил, сходи, мол, в библиотеку и посмотри, атот вроде бы даже и смотрел, потому что кивал и верил. Пессимисты могутхихикать. Тем более, тем более, что когда после выпитой бутылкипортвейна Коля ушел из нашей комнаты навсегда (он скоро умер), мыобнаружили в нашем холодильнике недостачу полкила любительской колбасы.Я не знаю, как относиться к этой истории. Как говорят итальянцы, se none vero e bon trovato (пусть знающие товарищи меня вновь поправят), тоесть если это и неправда, то все равно хорошо придумано, но то чмо,которое украло у нас колбасу, было действительно Героем советскогосоюза.Дальше, лет через пять, к папе пришел куда более интересный мужичок,Борис Ковзан, тоже, естественно, ГСС, причем дважды. Вот здесь в егоистории я верю ему на сто процентов - он, кажется, единственный из всехлетчиков совершивший лобовой таран и при этом выживший.Мужичонка коротенького роста, с длинным чубом, закрывающим правый глаз,а больше никакой из себя, он был тогда начальником какого-то аэроклубаи, если я правильно понял, пришел вербовать моего папу в свой клуб. Тожепришел с бутылкой портвейна, тоже начались разговоры и тоже, какводится, на меня. Рассказал он мне про этот таран и даже книжку показал,где все это писано, потому что, как видно, гордился, а его, вроде,недооценивали.Там было так. Боря Ковзан, из донских казаков, был истребитель и неочень любил сдаваться. То есть любил, но не очень. Никогда у него неполучалось сдаваться. Тем более поступил дурацкий сталинский приказ -сколько бы тебе ни встретилось врагов, вступай с ними в бой. Все простоошалели от этого приказа, а Боря Ковзан только пожал плечами. И вот онвозвращается с задания с минимумом снарядов, а навстречу ему штук шестьнемцев - тех же самых "худых". Боря тут же вступает в бой, тут жерасстрачивает все свои партроны, кого-то при этом приголубив, но потомему приходится плохо. То ли пуля, то ли осколок попадает ему точно вправый глаз. Боря лезет ладонью к затылку и обнаруживает там мокрыекосточки.Бывает такое. Сам читал, да и мама, медик рассказывала. Сообщает онтогда по мобильнику - мол, тяжело ранен, покидаю самолет. И раскрываетфонарь, чтобы покинуть. И видит - несется на него, со всего сумасшедшегобряку какой-то немецкий ас. Боря Ковзан опять хватается за штурвал инаправляет аппарат на аса.- Тут такое дело, Володя, - сказал он мне тогда, - при таране ни в коем случае нельзя сворачивать. Куда б ты ни свернул, твой враг побьет тебя винтом. Он-то винт себе, конечно, поломает, но сможет спланировать, хотя бы в принципе, а от тебя-то уж точно ничего не останется. Тут, понимаешь, Вова, война нервов, что ли. Ну а уж если не свернет, то так что ж уж тут...Но ас был тоже асом и эти азы понимал, и не свернул тоже, и они лоб влоб стукнулись, но у немца фонарь был закрыт, а раненый Боря Ковзанчерез открытый фонарь без сознания улетел в воздух. Парашют у него был впорядке, на нужной высоте раскрылся и Боря Ковзан со скоростью шестьметров в секунду прилетел в госпиталь - сначала в реанимацию, потом вобщую палату, потом в расположение части.Дважды герой Союза, он так и не стал генералом. Где-то, кажется, домайора дослужился, из-за своего неуживчивого характера.Теперь его никто не помнит, и однажды в телепередаче "Как выигратьмиллион", вопрос о нем был задан, на уровне то ли 250, то ли 500 тысяч.Естественно, на этом вопросе потенциальный миллионер и заткнулся.Фашистов бей, а начальству не перечь, иначе самого ждет судьба фашиста.Тех хотя бы не забывают.Всегда ваш, Владимир Покровский
См.также
Внешние ссылки
