История из жизни:93998
Кто хочет посмеяться и поднять себе настроение -- лучше пропустите.Смешно не будет. Я предупредила.Помните начало 90-х? Кошмарное время. Павловские "реформы" еще незабылись, власть еще не появилась, милиция уже поняла, что жить разбоемгораздо выгоднее, а воры поняли что пришел их звездный час. Бывшиепартийцы и комсомольцы наворвали заводов и нефтяных полей, просто ворьенаворовало того что плохо лежит, а просто вороватые граждане началиграбить других граждан. Помните?Потом, выбившееся в "приличные люди" ностальгирующее ворье началозаказывать про это время фильмы с участием неплохих актеров, которые,отрабатывая деньги, изо всех сил тужились показать как тяжела жизнькриминальных авторитетов. Ну совсем замучила их хандра, ничего нехочется, жизнь не мила, да еще совесть, чтоб ей пусто было! Замочиттакой бедолага пару-тройку невинных граждан и целую ночь уснуть неможет, отчего наутро голова долит и жажда мучает. Думаете легко? Самипопробуйте!Даже Александра Абдулова совратили на такое. Сначала, видимо, деньгами,а потом уж сам во вкус вошел. Говорят, что тогда-то они Олегом Янковскими разошлись во взглядах на жизнь. Олег Иванович этой мерзостьюпозориться не пожелал.А Абдулов -- тот ничего. Играет себе авторитетов. И в шоколаде. В одномсериале (не знаю названия, посмотрела только один эпизод, да и плюнула)играл мафиозо, начинавшего карьеру с карманных краж. И как обычно --денег куры не клюют, огромный дом, холуи на цирлах, шлюхи в постели, ажизнь не мила. Мечется человек, места себе не находит. И чтобы успокоитьнервы, сел в трамвай (охрана рядом в машине едет) да и вспомнил старое-- мастерским жестом выбил у мужика бумажник из кармана, тот и незаметил ничего. Поднял, подал мужику, "не Вы ли обронили?", мужик рад иблагодарен. Мафиозо -- вон из трамвая, сел в машину, смотрит на своируки и приговаривает: "Помнят пальчики-то!" И такая благость на лицеего, что на слезу прошибает. Тьфу! Гадость какая! И я должна умилиться ипосочувствовать этой уголовной роже? Да ни в жизнь! Я тут же вспоминаюто что видела своими глазами -- как рыдает старушка посреди толпы,равнодушно идущей мимо по своим делам. "Украли! Украли пенсию!" Икраснорожего мента, отвернувшегося к ларькам со всякой дребеденью, чтобне встрять в разбирательство, а потом и вовсе уходящего прочь по болееважным делам.Но то кино, а в жизни по разному бывает. Не каждый карманник стал впоследствии богатым и несчастным. Некоторым и вовсе не повезлопо-крупному.Еду как-то в трамвае, народу много. И вдруг, какое-то шевеление,какая-то борьба на соседней площадке, женские ахи, и мужской голос: "Чтож ты делаешь, сука?!". Народ как-то раздался, и образовалась сцена,посреди которой женщина с кожаной сумкой на плече, изумленнорассматривающая разрез на ней, наглый молодой парень с гнусной ухмылкойна лице и держащий его за руку мужик лет под пятьдесят. Мужик невысок,но плотен и мускулист. С первого взгляда в мужике угадывается военный,либо бывший военный, причем не штабная крыса, а боевой офицер. Онсмотрит на парня и повторяет:- Что ж ты делаешь?Тот улыбается еще гнуснее и отвечает:- Не докажешь!- Чего я не докажу? Ты же вор! Я же собственными глазами видел! И за руку схватил!- Ну и что? Все равно не докажешь. -- И разводит пустыми руками. Бритва, понятно, уже давно на пол брошена. Уверена, не у одной меня сразу возникло ощущение чего-то знакомого. Потом сообразила -- "Место встречи изменить нельзя", где Жеглов также изловил карманника.Но мужик продожает спрашивать:- Чего я не докажу? Кому?- В милиции ничего не докажешь!- Кхм. -- Мужик кашляет в некотором недоумении, пристально смотрит на парня и спрашивает голосом, от которого мне тут же захотелось в туалет:- А ты что, сынок, надеешься попасть в милицию? -- Взгляд его становится очень жестким.После короткой паузы он добавляет:- Напрасно. Пойдем-ка.И начинает продвигаться к двери. Трамвай уже с минуту стоит у остановкии не едет. Парень резко меняется в лице и пробует упираться. Но разницав силе велика, мужик легко преодолевает сопротивлеие и подтаскивает егок двери. На ступеньках парень делает отчаянное усилие остаться в вагоне,хватается за поручень и по-бабьи взвизгивает. Мужик неторопливоповорачивается, сжимает руку парня так, что у того от боли кривитсялицо, и медленно, но неотвратимо выдирает его наружу. На скулах егоритмично ходят желваки. Парень, уже не стесняясь, голосит от страха. Отэтой сцены мне становится тошно. Да и не одной мне. Ладно мы, бабы. Налицах мужиков такое же выражение, им хочется оказаться где-нибудь вдругом месте. Трамвай закрывает двери и уезжает.Каждый раз как вспоминаю -- мурашки по спине. Каждый раз думаю, а чтостало с этим парнем? Но потом неизменно вспоминаю ту старушку иожесточаюсь. Надеюсь только, что не стал тот мужик брать грех на душу.
См.также
Внешние ссылки
