Русская Википедия:Антоновские яблоки
Шаблон:О Шаблон:Литературное произведение
«Антоновские яблоки» — рассказ Ивана Алексеевича Бунина, написанный в 1900 году и опубликованный в петербургском журнале «Жизнь» (№ 10) с подзаголовком «Картины из книги „Эпитафии“»[1][2]. В произведении, построенном как лирический монолог-воспоминание, присутствуют мотивы прощания с разоряющимися дворянскими гнёздами и уходящим в прошлое усадебным миром.
История создания и публикации
Замысел рассказа «Антоновские яблоки», входящего в условный цикл бунинских произведений-эпитафий, вероятно, возник у автора в 1891 году, когда он гостил в имении брата Евгения. В письме, адресованном своей гражданской жене Варваре Пащенко, Иван Алексеевич рассказывал, как утром, выйдя на крыльцо, он почувствовал запах антоновских яблок и одновременно испытал ностальгию по «крепостному времени»: «Право, я желал бы пожить прежним помещиком! Вставать на заре, уезжать в „отъезжее поле“, целый день не слезать с седла, а вечером со здоровым аппетитом… возвращаться по стемневшим полям домой»Шаблон:Sfn. Желание опоэтизировать старопомещичий быт, прозвучавшее в письме к Пащенко, воплотилось через девять лет в рассказе «Антоновские яблоки», основная тема которого связана с лирическими воспоминаниями об уходящей в прошлое дворянской культуреШаблон:Sfn.
«Антоновские яблоки» были впервые опубликованы в журнале «Жизнь» в 1900 году, однако работу над шлифовкой текста Бунин не прекращал в течение двух десятилетий. Так, готовя рассказ к включению в сборник «Перевал» (1912), Иван Алексеевич изъял из произведения несколько первых абзацев, начинавшихся так: «Антоновские яблоки… Где-то читал, что Шиллер любил, чтобы в его комнате лежали яблоки: улежавшись, они своим запахом возбуждали в нём творческие настроения». Большие изменения (по сравнению с начальными редакциями) были внесены писателем и в те варианты рассказа, что были напечатаны в Полном собрании сочинений Бунина (1915) и сборнике «Начальная любовь» (1921)Шаблон:Sfn.
Сюжет
Рассказ построен как чередование картин дворянской сельской жизни. Лирический герой вспоминает раннюю осень, золотой сад, кленовые аллеи и запах антоновских яблок; ночью их насыпают в повозку и отправляют в город. В народе говорят, что «ядрёная антоновка — к весёлому году», и урожай яблок напрямую связывают с количеством уродившегося хлеба. Далее в памяти рассказчика возникает окружённая вековыми деревьями усадьба его тётки — здесь приезжего гостя ещё у ворот встречают люди. Среди них — «последние могикане дворового сословия»: старики и старухи, давно вышедшие в отставку; пожилой повар, напоминающий Дон Кихота; седой кучер, доставляющий хозяйку к обедне. Сам дом — сумрачный, чистый и прохладный; в комнатах стоят кресла, инкрустированные столы, зеркала в витых рамах. К гостю выходит тётка, и во время разговоров «про старину, про наследства» на столе появляются угощения — сначала яблоки, запахом которых пропитаны все помещения, затем — варёная ветчина, блюда из птицы, маринованные овощи и сладкий красный квас. Столь же прочным и упорядоченным кажется быт местных «богатых мужиков» — Савелия, Игната, Дрона: в их хозяйствах разводят пчёл, держат жеребцов, в амбарах хранятся холсты и прялкиШаблон:Sfn.
Воспоминания, посвящённые охоте, переносят рассказчика в усадьбу Арсения Семёныча, где после обеда собираются люди, облачённые в поддёвки и высокие сапоги. Ближе к вечеру шумная ватага, окружённая собаками, отправляется на лошадях в «какой-нибудь Красный Бугор или Гремячий Остров». Ночью, выйдя из леса, охотничья компания добирается до усадьбы соседа-помещика и задерживается у него на несколько дней. В иные дни герой просыпается поздно — охотники ещё на заре уехали в леса и поля. Оставшись в одиночестве, юный «барчук» знакомится с домом, листает тяжёлые книги с чернильными пометками на полях и пожелтевшие журналы с произведениями Пушкина, Жуковского, Батюшкова, изучает висящие на стенах портреты женщин и девушек со старинными причёсками — бывших хозяек дворянских гнёзд. Вместе с исчезновением запаха антоновских яблок ушли в прошлое помещичьи усадьбы, замечает рассказчикШаблон:Sfn.
Художественные особенности
«Антоновские яблоки» не имеют традиционного сюжета: рассказ, представляющий собой монолог-воспоминание, построен с помощью «техники ассоциаций», близкой к поэтическому тексту[3]. В сознании рассказчика происходит постепенная смена картин, движение идёт от прошлого (старосветской идиллии) к настоящему («чахнущим серым деревушкам»)Шаблон:Sfn. Разорение дворянских гнёзд, воспринимавшееся Буниным как историческая драма, соотносится с неизбежностью смены времён года: былое помещичье изобилие ассоциируется у него с щедрым летом, тогда как распад вековых устоев напрямую связан с осенью, порой увядания и периодом светлой грусти[3].
Через три года после выхода в свет «Антоновских яблок» был написан чеховский «Вишнёвый сад». В обоих произведениях образ сада является центральным; герои рассказа и пьесы вспоминают о нём с лёгкой горечью — как о безвозвратно ушедшем времени, в котором царила гармония. Но если у Чехова вместе с рубкой сада происходит «разрушение этой гармонии», то «у Бунина гармония присутствует везде: и в прошлом и в настоящем»[3]. Столь же заметным является в рассказе и образ яблок — в тексте присутствуют как отсылки к фольклору (яблоко — это своеобразный символ продолжения рода), так и эмоциональный подтекст: запах антоновки несёт в себе любовь к жизни[4].
Исследователи сравнивают язык рассказа с акварельными штрихами или масляными мазками: произведение изобилует множеством живописных подробностей, из которых образуются «изящная простота, совершенная точность рисунка… прозрачность светлых, серебристых красок, лёгкие, чуть пряные запахи»[3]. По словам Валентина Катаева, считавшего себя учеником Бунина, Иван Алексеевич был с детства наделён повышенной восприимчивостью к звукам, краскам и иным явлениям мира[5]. Его зрение позволяло увидеть «все семь звёзд в Плеядах», а слух был таким, что в отроческие годы будущий писатель мог за версту разобрать дальний свист птицы[6]. Поэтому он наполнил «Антоновские яблоки» ароматом мёда, запахом осенней свежести, опавшей листвы, грибной сырости, старинных книг в кожаных обложках[5].
Отзывы и рецензии. Пародия Куприна
«Антоновские яблоки» вызвали неоднозначную реакцию в литературном сообществе России. Так, Максим Горький, ознакомившись с рассказом, сравнил Бунина с «молодым богом», который «спел красиво, сочно, задушевно»Шаблон:Sfn. Но тот же Горький, высоко оценив художественное дарование автора, выразил категорическое несогласие с общей идеей, заложенной в произведении. С некоторым недоумением встретила рассказ петербургская газета «Россия» (1900, № 556) — в заметке публициста Игнатия Потапенко отмечалось, что в «Антоновских яблоках» «всё никак не можешь дочитаться до главного», потому что Бунин «описывает всё, что попадётся под руку». Рассказ стал темой для обсуждения в московском литературном кружке «Среда» — как писал старший брат Ивана Алексеевича, Юлий Бунин, мнения его участников разделились: «Иные, весьма одобряя… „Антоновские яблоки“ с художественной стороны, упрекали его [автора] в пристрастии к старопомещичьему быту»Шаблон:Sfn.
В 1906 году в петербургском журнале «Жупел» (№ 3) появилась пародия Александра Куприна «И. А. Бунин. Пироги с груздями», в которой была иронически обыграны основные мотивы «Антоновских яблок». Куприн, с одной стороны, сохранил элегическую интонацию бунинского рассказа, включив в текст его узнаваемые метафоры; с другой — довольно ехидно «передразнил» Ивана Алексеевича: «Сижу я у окна, задумчиво жую мочалку, и в глазах моих светится красивая печаль… Где ты, прекрасное время пирогов с груздями, борзых, густопсовых кобелей, отъезжего поля, крепостных душ, антоновских яблок, выкупных платежей?»Шаблон:Sfn[7]. Существует версия, что эта пародия стала «литературной местью» Куприна, которого Бунин в одном из разговоров весьма небрежно назвал «дворянином по матушке»Шаблон:Sfn[8].
Шаблон:Начало цитатыСоль известной пародии А. И. Куприна на эту бунинскую «эпитафию» в её названии — «Пироги с груздями». Вместо совсем «нематериального», просто поэтического аромата антоновских яблок, с которым у Бунина ассоциируется былая дворянская домовитость и старосветское благополучие, — «пирог с груздями», хотя и очень прозаический, но зато вполне материально устраивающий жизненное благополучие усадебного бытаШаблон:Sfn.Шаблон:Конец цитаты
Примечания
Литература
