Русская Википедия:Ахматовская строфа
Ахматовская строфа — используемое некоторыми специалистами название строфы, которой написано произведение Анны Ахматовой «Поэма без героя» (1940—1965). Строфа представляет собой трёхстопный восходящий дольник с превалирующей рифменной схемой ААbССb (третий и шестой стих с мужской клаузулой, остальные с женской), при этом число стихов в строфе может увеличиваться за счёт удлинения одной из рифменных цепей с женской рифмой — такое удлинение создаёт эффект ритмической непредсказуемости и усиливает контраст между полустрофиями:
<poem>Этот Фаустом, тот Дон Жуаном,
Дапертутто, Иоканааном,
Самый скромный — северным Гланом
Иль убийцею Дорианом,
И все шепчут своим Дианам
Твёрдо выученный урок.
А для них расступились стены,
Вспыхнул свет, завыли сирены
И как купол вспух потолок.</poem>
Как отмечал Виктор Жирмунский,
эластичность этой композиционной формы, допускающей вариации объёма строфы при сохранении её общей структуры, создаёт меняющийся от строфы к строфе ритмический фон более быстрого или более медленного поступательного движения стиха и препятствует его однообразию на большом протяжении поэмы[1].
Общепринятой считается точка зрения, согласно которой это строфическое построение было заимствовано Ахматовой у Михаила Кузмина, который использовал его в тексте «Второй удар» из книги «Форель разбивает лёд» (1927, опубл. 1929):
<poem>Кони бьются, храпят в испуге, Синей лентой обвиты дуги, Волки, снег, бубенцы, пальба! Что до страшной, как ночь, расплаты? Разве дрогнут твои Карпаты? В старом роге застынет мёд?</poem>
— в отличие от Ахматовой, Кузмин оставляет стихи с мужской рифмой холостыми. Варлам Шаламов в неопубликованной заметке 1960-х гг., отмечая приоритет Кузмина, воспринимает заимствование Ахматовой как просчёт, вызванный общим исключением Кузмина из советского культурного обихода[2]. Эмма Герштейн также полагала, что это заимствование было бессознательным и расстроило саму Ахматову, когда обнаружилось, побудив автора к переделке текста в направлении более интенсивного варьирования числа стихов в строфе[3]. С этим же связывают проскользнувшее у Ахматовой в стихотворении 1946 года «И увидел месяц лукавый…» замечание:
<poem>Ахматовской звать не будут Ни улицу, ни строфу.</poem>
Впрочем, Иосиф Бродский полагал, что сходство между построениями Кузмина и Ахматовой в большей степени внешнее: «музыка ахматовской строфы абсолютно самостоятельна: она обладает уникальной центробежной энергией. Эта музыка совершенно завораживает. В то время как строфа Кузмина в „Форели“ в достаточной степени рационализирована»[4].
Инна Лиснянская полагает, что действительная история вопроса сложнее, доказывая, что и стихотворение Кузмина, и вслед за ним поэма Ахматовой восходят к строфической модели стихотворения Марины Цветаевой «Кавалер де Гриэ! Напрасно…»[5]
Примечания
- ↑ В. М. Жирмунский. Анна Ахматова и Александр Блок Шаблон:Webarchive // Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. — М., 1977.
- ↑ В. Шаламов. Во власти чужой интонации Шаблон:Wayback // Шаламов В. Т. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 5: Эссе и заметки; Записные книжки 1954—1979. — М., 2005. — С. 31-38.
- ↑ Эмма Герштейн. Поэт поэту — брат. Секреты Ахматовой Шаблон:Webarchive // «Знамя», 1999, № 4.
- ↑ Соломон Волков. Диалоги с Иосифом Бродским Шаблон:Wayback
- ↑ Инна Лиснянская. «У шкатулки ж тройное дно…» Шаблон:Wayback: Заметки о «Поэме без героя» // «Литературное обозрение», 1989, № 5.
