Французский публицист Поль Леруа Болье (1843—1916) был первым, кто выразил свои опасения по поводу «пробуждения Востока» — усиления таких стран, как Китай, и особенно Японии. Зародившись во Франции, термин, однако, получил наибольшее распространение в империалистических кругах таких государств, как Германия, Британская империя, США, и которые имели самые разнообразные интересы на Востоке. Впоследствии это выражение часто повторял германский императорВильгельм II, благодаря которому оно и вошлоШаблон:Нет АИ в общественно-политическую лексику европейских стран и приобрело ксенофобский, джингоистский оттенок.
Русский религиозный философ Владимир Соловьёв связывал приближение апокалипсиса с «восточной опасностью», «жёлтой угрозой» — грядущим, по его мнению, вторжением японо-китайско-тибетской орды в Россию и Европу. В 1894 году он написал известное стихотворение «Панмонголизм»[1].
В конце XIX — начале XX века народы Дальнего Востока стали рассматриваться в контексте расовых теорий как «жёлтые», противостоящие «белым»[2].
Историк Виктор Дятлов отмечает, что в начале XX века «жёлтая опасность» была одной из двух «великих ксенофобий» вместе с теорией еврейского заговора. При этом две эти фобии могли сливаться в одну теорию мирового заговора. Так, ультраправый российский политик Владимир Пуришкевич заявлял, что евреи сознательно саботируют борьбу с надвигающейся «жёлтой опасностью», дабы подорвать мощь России, а Михаил Меньшиков заявлял, что евреев и китайцев объединяет «экономический паразитизм» и «древнее притязание Азии владеть нами»[3].
В настоящее время этот термин стал снова использоваться в связи с развитием «азиатских тигров» и, прежде всего, Китайской Народной Республики.
↑Гузей Яна Сергеевна «желтая опасность»: представления об угрозе с востока в российской империи в конце XIX — начале XX в. диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук
↑Ошибка цитирования Неверный тег <ref>; для сносок dyatlov не указан текст
