Русская Википедия:Кузмин, Михаил Алексеевич

Материал из Онлайн справочника
Перейти к навигацииПерейти к поиску

Шаблон:ФИО Шаблон:Писатель

Михаи́л Алексе́евич Кузми́н (Шаблон:СС2, Ярославль — Шаблон:Дата смерти, Ленинград) — русский литератор (поэт, прозаик, драматург, переводчик, критик) и композитор Серебряного века. Первый в России мастер свободного стиха.

Его дебютный и последний стихотворные циклы — «Александрийские песни» (1906) и «Форель разбивает лёд» (1929) — стали вехами в истории русской поэзии. Повесть «Крылья» (1906) открывает в русской художественной прозе новую тему однополой любви. Жил и работал в Санкт-Петербурге.

Биография

Детство

Родился Шаблон:ССа[1] в Ярославле в семье дворянина, морского офицера в отставке, члена Ярославского окружного суда Алексея Алексеевича Кузмина (1812—1886) и его жены Надежды Дмитриевны Фёдоровой (1834—1904). В краткой автобиографии Михаил Кузмин писал, что прадедом его матери был известный французский актёр Жан Офрен, переехавший в Санкт-Петербург во времена Екатерины II. Его дочь Екатерина Осиповна вышла за эмигранта Леона Монготье, в этом браке родилась бабушка писателя Екатерина Львовна — все трое также были актёрами[2]. Отец происходил из небогатых дворян Ярославской и Вологодской губерний, очевидно, со старообрядческими корнямиШаблон:SfnШаблон:Sfn.

Михаил был младшим ребёнком, помимо него в семье было шестеро детей: Варвара (1859—1922, мать писателя С. Ауслендера), Анна (1860 — не позднее 1922), Алексей (1862 — не позднее 1922), Дмитрий (1865—1895), Михаил и Павел (1876 — не позднее 1884). Когда Михаилу исполнилось полтора года, отца перевели служить в Саратовскую городскую судебную палату, и всё семейство переехало на новое место. В 1883 году Кузмин учится в той же гимназии, где несколько ранее учился Н. Г. Чернышевский. На саратовский период жизни приходятся первые (несохранившиеся) прозаические эксперименты — подражания ГофмануШаблон:Sfn.

Гимназия

В 1884 году, после отставки отца и по настоянию стремившейся обратно в родной город матери, всё семейство переехало в Санкт-Петербург. Жили сначала на Моховой улице у родственниковШаблон:Sfn.

М. А. Кузмин поступил в Санкт-Петербургскую 8-ю гимназию (9-я линия В. О., дом 8). В 1886 году умер отец. В это же время М. А. Кузмин познакомился со своим одноклассником Г. В. Чичериным. Дружба с ним и его семьёй оказала на будущего писателя большое влияние. Г. В. Чичерин на многие годы (вплоть до своего отъезда из России в 1904 году) стал его ближайшим другом, а в какой-то степени — поклонником таланта и наставником. Их объединило одинаковое увлечение — музыка и литература, а также ориентация — они оба являлись гомосексуалами. Г. В. Чичерин в этой паре был интеллектуалом, а М. А. Кузмин — творческим началом. Именно будущий дипломат расширил кругозор будущего писателя, например, приучил его к философии, итальянской и немецкой культурамШаблон:Sfn.

Уже в гимназические годы М. А. Кузмин начинает много заниматься музыкой, что значительно определило его будущие вкусы в искусстве. Сначала он написал несколько «ценных по мелодии, но невообразимых по остальному» романсов, затем прологи к операм о Дон Жуане и Клеопатре, и, наконец, текст и музыку оперы «Король Милло» (по Гоцци)Шаблон:Sfn. Круг чтения Кузмина-гимназиста составляли в основном немецкие романтики (Гофман, Жан Поль, Фуке, Тик)Шаблон:Sfn.

Студенчество и композиторство

Шаблон:Кратное изображение Лето 1891 года после окончания гимназии М. А. Кузмин провел в усадьбе Караул у Чичериных, которые настоятельно советовали ему продолжить свое обучение в Университете. Однако он стоял на своем выборе — и в августе поступил в Петербургскую консерваторию. Его учителями были Н. А. Римский-Корсаков, А. К. Лядов и Н. Ф. Соловьёв. М. А. Кузмин не закончил обучения в консерватории, пройдя три года из семилетнего курса, а потом два года брал уроки у Римского-Корсакова в частной музыкальной школе В. В. КюнераШаблон:Sfn.

В эти годы М. А. Кузмин сочинял много музыки: романсы на тексты Фофанова, Мюссе, Эйхендорфа, а также оперы «Елена» (на основе «Античных стихотворений» Леконта де Лиля), «Клеопатра» и «Эсмеральда» (по сюжету «Собора Парижской Богоматери» Гюго). Он изучает немецкий и итальянский языки. М. А. Кузмин в это время отдавал предпочтение классическому искусству. Он продолжил знакомиться с французской (Массне, Делиб, Бизе), отчасти немецкой и начал — итальянской музыкой, в частности Верди, Паганини и Палестрина. М. А. Кузмин расширял свои литературные взгляды — французы Мюссе, Пьер Лоти, Гюго, немцы Гёте, Гейне, Шиллер, Вагнер, итальянцы Альфьери, Мандзони, а также Ибсен. В отличие от своего друга Г. В. Чичерина, он совершенно не интересовался общественной жизнью и политикойШаблон:Sfn. Уже на склоне лет он признавал себя эрудитом в трёх следующих областях: «один период в музыке: XVIII век до Моцарта включительно, живопись итальянского кватроченто и учение гностиков»[3].

В годы обучения в консерватории закладывается мировоззрение М. А. Кузмина, его представление «о прекрасной ясности». Он перенимает философское учение Плотина о красоте, проникающей во все сферы жизни (будь то высокие или низменные), являющейся уникальной частью бытия, воплощающейся в совершенной любви и через неё преображающей человеческую природу. Настроение этого периода эйфорично и безмятежноШаблон:Sfn. Позднее Кузмин приходит к мысли о принципиальном одиночестве художника, который ради своего призвания изолируется от общества[4]. В дальнейшем его взгляды эволюционируют в сторону гностицизма[5]:

Шаблон:Начало цитаты«Я положительно безумею, когда только касаюсь веков около первого; Александрия, неоплатоники, гностики меня сводят с ума и опьяняют, или скорее не опьяняют, а наполняют каким-то эфиром; не ходишь, а летаешь, весь мир доступен, всё достижимо, близко. <…> Если бы теперь, как во II веке, были старинные восточные культы, не было бы невозможно, чтобы я их принял…»Шаблон:Конец цитаты

В 1893 году М. А. Кузмин познакомился с офицером конного полка «князем Жоржем», который был на 4 года его старше, и влюбился в него. Из-за неприятия своей гомосексуальности, разочарования в консерватории в следующем году он совершил попытку самоубийства, выпив лавровишневых капель, однако потом испугался и разбудил мать, его спасли. По настоянию матери Кузмин прекратил занятия в консерватории, хотя ещё два года брал уроки в частной музыкальной школе. Весной-летом 1895 года вместе с князем Жоржем отправился в путешествие по Греции и Египту, побывав в Константинополе, Афинах, Смирне, Александрии, Каире, Мемфисе. Во время плавания по Нилу друзья посетили и пирамиды Гизы. Из Египта М. А. Кузмин вернулся в Петербург, а князь Жорж заехал к родственникам в Вену, где скоропостижно умер от приступа сердечной болезниШаблон:Sfn.

В последний раз Кузмин был в Европе весной 1897 года. Целью этой поездки была обетованная Италия, «где искусство пускает ростки из каждого камня». По пути он заехал к Чичерину в Мюнхен. К этому времени относятся первые из сохранившихся опытов Кузмина в стихах и прозе. И тогда же (первым в русской литературе) он осознаёт свою гомосексуальность как «абсолютно естественную, совершенно здоровую, непосредственную и творчески обогащающую его как поэта — данность»[6]. Кумиром Кузмина становится итальянский декадент Габриеле д’Аннунцио, провозгласивший лозунг: «Ни дня без совокупления!»[7] В Европе расширяется круг его любовных связей: «будучи в Риме, Кузмин взял на содержание лифт-боя Луиджино, потом летом на даче влюбился в мальчика Алёшу Бехли; когда их переписку обнаружил отец мальчика, дело едва не дошло до суда»[8]. Под влиянием общения с одним итальянским каноником Кузмин был близок к обращению в католичествоШаблон:Sfn.

Возвращение из Италии ознаменовалось новым духовным кризисом в жизни Кузмина. Из позднейших его рассказов следует, что в поисках своего предназначения он странствовал по скитам олонецких и поволжских раскольников, изучал традиции староверческого духовного пения, собирал древние рукописи с крюковой нотацией[9]. В это время окончательно определяется двойственность Кузмина как человека, у которого русофильство и византизм органично сочетаются с «виртуозно играющим европеизмом»[6]. Глазам удивлённых современников он представал как «изящный стилизатор, жеманный маркиз в жизни и творчестве — и в то же время подлинный старообрядец, любитель деревенской русской простоты»[10]. Позднее Кузмин описывал русское начало как омут, куда «надо броситься без оглядки, фанатично», на что он не был способен по своей природе[11].

В первые годы XX века М. Кузмин (всё ещё носивший тогда русские армяк и картуз с «кучерской бородкой»[12]) сблизился с высококультурным столичным семейством Верховских и выступал в их доме как исполнитель музыкальных произведений на собственные тексты. Определённая известность пришла к нему после музыкальных выступлений на «Вечерах современной музыки» — музыкального отделения журнала «Мир искусства». Кузмин и в дальнейшем поддерживал дружеские отношения со Львом Бакстом, Константином Сомовым, Вальтером Нувелем, другими мирискусниками, ибо разделял их эстетизм и иные установки.

Шаблон:Начало цитаты«Небольшая выдающаяся борода, стриженные под скобку волосы, красные сапоги с серебряными подковами, парчёвые рубашки, армяки из тонкого сукна в соединении с духами (от меня пахло, как от плащаницы), румянами, подведёнными глазами, обилие колец с камнями, мои музыка и вкусы — должны были производить ошарашивающее впечатление. При всей скурильности я являлся каким-то задолго до Клюева эстетическим Распутиным. Я удивляюсь и благодарен мирискусникам, которые за этими мощами разглядели живого и нужного им человека».Шаблон:Конец цитаты

«Серебряный век»

Файл:Mikhail Kuzmin circa 1911.jpg
Фотография, подаренная Г. И. Чулкову в 1911 году.

Как литератор Кузмин дебютировал довольно поздно. Его первая публикация в 1905 году (в полулюбительском «Зелёном сборнике стихов и прозы») вызвала интерес В. Я. Брюсова, который привлёк его к сотрудничеству в символистском журнале «Весы» и убедил его заниматься, прежде всего, литературным, а не музыкальным творчеством. В следующем году 34-летний Кузмин выступил в «Весах» с первыми заметными публикациями — стихотворной (цикл «Александрийские песни») и прозаической (повесть «Крылья»). В 1907 году появились новые прозаические вещи («Приключения Эме Лебёфа», «Картонный домик»), а в 1908 году вышла его первая книга стихов «Сети», куда вошли также «Александрийские песни».

Дебюту Кузмина сопутствовал громкий успех и признание со стороны критиков-модернистов, в то же время повесть «Крылья» вызвала скандал из-за первого в русской литературе сочувственного (хотя и довольно целомудренного) описания однополых любовных отношений. Кузмин продолжал писать «нарочито офранцуженную»[13] прозу до конца 1910-х годов, но его остальные романы, повести и рассказы, в основном искусно стилизованные под позднеантичную прозу или характерные для XVIII века плутовские романы странствий (вроде «Кандида»), привлекли меньшее внимание читателей и критики, нежели «Крылья».

Кузмина-поэта неизменно влекут эллинистическая Александрия, французский «галантный век», закрытые общины русских старообрядцев, а также другие периоды художественного декаданса, доживания и распада цивилизации, прошедшей долгий и многотрудный путь культурного развития: «сложные, смутные настроения при дымных закатах в больших городах, до слёз привязанность к плоти, печаль кончившихся вещей, готовность на лишения, какая-то пророческая веселость, вакхика и мистика, и сладострастие — всё это представляется мне… в древних культах смешанных — Рим, Александрия»[14]. Эти настроения сближали Кузмина с другим поэтом закатов — Иннокентием Анненским, который посвятил ему своё последнее (и во многом программное) стихотворение «Моя тоска»[15].

Современникам Кузмин — отчасти ввиду неразрешимых противоречий своего мировоззрения — представлялся фигурой загадочной. По воспоминаниям Георгия Иванова, наружность его была вместе уродливая и очаровательная: «Маленький рост, смуглая кожа, распластанные завитками по лбу и лысине, нафиксатуаренные пряди редких волос — и огромные удивительные византийские глаза.»[16]. На смену русскому платью пришёл франтовский пиджак с высокими тугими воротничками и неизменным галстуком[12]. Много разноречивых толков вызывали его прошлое и настоящее:

Шаблон:Начало цитаты«Кузмин ходит в смазных сапогах и поддевке… Кузмин принимает гостей в шёлковом кимоно, обмахиваясь веером… Он старообрядец с Волги… Он еврей… Он служил молодцом в мучном лабазе… Он воспитывался в Италии у иезуитов… У Кузмина удивительные глаза… Кузмин урод…»[16]Шаблон:Конец цитаты

Выступая с поэтическими концертами, Кузмин часто прибегал к музыкальному сопровождению, мелодекламировал (впрочем, негромко), что было тогда в большой моде, а иногда аккомпанировал себе на гитаре. В 1906 г. он написал музыку к постановке «Балаганчика» Александра Блока, осуществлённой Мейерхольдом на сцене театра Комиссаржевской[17]. Также сочинил музыку для пьес Блока «Незнакомка» (1911) и «Роза и Крест» (1913), для «Бесовского действа» Ремизова (1907) и блоковского перевода «Праматери» Грильпарцера (1909). Некоторые свои стихи он накладывал на музыку и исполнял их вполголоса как романсы. Наиболее широко был известен его романс «Дитя и роза», несколько раз переиздававшийся нотным издательством «Эвтерпа»[18].

В период активной богемной жизни Кузмин не чуждался театральной подёнщины. В 1910-11 гг. вместе с Мейерхольдом и художником Сапуновым был художественным руководителем «Дома интермедий» — театра малых форм в особняке Дервиза на Галерной. Среди многообразных его драматических опытов преобладают балеты в гривуазном духе и исполненные лукавства пасторали, как правило, предназначавшиеся для любительского театра и кабаре[19]. Для труппы Комиссаржевской им написана «Комедия о Евдокии из Гелиополя» (1907), для «Дома интермедий» — «Голландка Лиза» (1911), для суворинского Малого театра — оперетта «Забава дев» (1911), для Интимного театра — «Выбор невесты» (1913), для домашнего театра Е. Носовой — «Венецианские безумцы» (1914), для театра Таирова — пантомима «Духов день в Толедо» (1915) и т. д.

Будучи завсегдатаем всех петербургских театров, Кузмин на протяжении многих лет обозревал в периодических изданиях новые спектакли и другие события культурной жизни столицы. В книге «Условности» (Петроград: Полярная звезда, 1923) были собраны некоторые его критические статьи, связанные с искусством Серебряного века: о прозе, поэзии, изобразительном искусстве, музыке, театре, кино и даже о цирке. В 1916 году вступил в Союз «Председателей земного шара».

Влияние на молодых поэтов

В 1908-12 гг. Кузмин жил на «Башне» Вячеслава Иванова, где в эти годы собирались молодые поэты, вошедшие в историю русской литературы под именем акмеистов[20]. В разгар всеобщего увлечения символизмом он вызывающе открыл первый сборник стихов со строчек, воспевающих осязаемые детали реального мира — «шабли во льду, поджаренную булку». С интересами постсимволистов Кузмина сближали виртуозное владение формой, особое внимание к детали, установка на преломление мыслей в ясных предметных образах — то, что Иванов определил как «кларизм». Для формирования акмеизма была важна программная статья «О прекрасной ясности» (1910), в которой Кузмин писал[21]:

Шаблон:Начало цитаты«Пусть ваша душа будет цельна или расколота, пусть миропостижение будет мистическим, реалистическим, скептическим, или даже идеалистическим (если вы до того несчастны), пусть приемы творчества будут импрессионистическими, реалистическими, натуралистическими, содержание — лирическим или фабулистическим, пусть будет настроение, впечатление — что хотите, но, умоляю, будьте логичны — да простится мне этот крик сердца! — логичны в замысле, в постройке произведения, в синтаксисе».Шаблон:Конец цитаты

Файл:Mikhail Kuzmin, 1919.png
Кузмин на портрете Ю. П. Анненкова (1919)

Сам Кузмин, впрочем, к акмеистам себя не относил и относился ко многим из них иронически. Он принципиально держался в стороне от литературных школ и течений, ибо считал, что «без односторонности и явной нелепости школы ничего не достигнут: нужно быть или фанатиком (то есть человеком односторонним и ослеплённым), или шарлатаном, чтобы действовать как член школы»[22].

Дискуссионным в литературоведении остаётся вопрос о степени влияния Кузмина на Ахматову[23]. Литературным дебютом Ахматовой стал сборник «Вечер», которому было предпослано вступление Кузмина. При позднейших перепечатках она вычеркнула из него стилизации под Кузмина (вроде «Маскарада в парке») и яростно оспаривала распространённые на Западе представления о себе как об ученице Кузмина[24]. Тем не менее считается, что основная тема и строфика итогового произведения Ахматовой, «Поэмы без героя» (1940—1965), восходят к последнему стихотворному сборнику Кузмина[25], а сама поэма иногда трактуется как «следствие размышлений о творчестве и личности Кузмина»[26].

«Я подмастерье знаменитого Кузмина. Он мой magister», — писал брату начинающий поэт Виктор Хлебников, получивший на «Башне» новое имя «Велимир». Кузмин ободрял молодого экспериментатора и покровительствовал ему. В своём дневнике он пишет, что у Хлебникова «есть что-то очень яркое и небывалое», называет его стихи «гениально-сумасшедшими»[27].

По разнообразию метрики Кузмин превосходит большинство мэтров «Серебряного века»[28]. К примеру, «Александрийские песни» написаны свободным стихом, что для русской поэзии было в новинку[29]. По заключению Вяч. Вс. Иванова, «метры Кузмина оказываются не только для поздней Ахматовой, но и для других поэтов этого времени источником постоянных новшеств»[15]. Лев Лосев считал, что после Кузмина в полной мере овладел верлибром среди русских поэтов только Сергей Кулле[30].

Личная жизнь

Как только на Кузмина обрушилась богемная слава, в его спальне «на смену безвестным купцам и приказчикам-старообрядцам, молодым людям без определённых занятий и весьма низкого образовательного ценза пришли художники самого элитарного московского и петербургского круга»[31]. На сентябрь-октябрь 1906 года приходится краткий роман с Константином Сомовым, а на октябрь-декабрь того же года — страстная связь с другим художником, Сергеем Судейкиным, нашедшая отражение в незавершённой[32] повести с ключом «Картонный домик»Шаблон:Sfn. Конец этой связи положил внезапный брак Судейкина с балериной Ольгой Глебовой.

В мае 1910 года начались отношения с юным гусаром (и начинающим поэтом) Всеволодом Князевым, которые проходили под знаком грозящей неверности[33]. «Иной раз слышно было, как прекрасно звенят гусарские шпоры по коридору в направлении его комнаты», — вспоминали соседи[12]. После нескольких безоблачных дней, проведённых поэтом в гостях у Князева в Риге, последовал решительный разрыв; через полгода Князев (именовавший себя в стихах «Пьеро») застрелился в отчаянии от измены своей «Коломбины» — Ольги Глебовой-Судейкиной[34]. Из воспоминаний об этом любовном треугольнике годы спустя выросла ахматовская «Поэма без героя», где Кузмин представлен в виде зловещей фигуры: «Не отбиться от рухляди пестрой: Это старый чудит Калиостро — Сам изящнейший сатана»[35]. Как показал Н. А. Богомолов, этот образ «арлекина-убийцы» представляет собой плод воображения Судейкиной и Ахматовой (они были близкими подругами), имеющий мало общего с реальным Кузминым и его ролью в драме самоубийства Князева[33].

С весны 1913 г. постоянным спутником Кузмина становится молодой художник и литератор Юрий Юркун. С 1916 г. до конца жизни они жили в квартире № 9 в доме № 17 по улице Спасской. С течением времени эта семейная пара всё больше напоминала окружающим отца и сына («Нежный, умный, талантливый мой сынок…» — пишет ему Кузмин)[36]. Хозяйство в их квартире вела мать Юрия.

Советское время

После революции Михаил Кузмин решил остаться в России и со временем превратился в авторитетного мэтра для нового поколения ленинградских поэтов и литераторов. Ради заработка принимал участие в театральных постановках в качестве музыкального руководителя, писал театральные рецензии. Пока приглашали, сотрудничал как композитор с созданным в 1919 году Большим драматическим театром — написал музыку к спектаклям «Рваный плащ» С. Бенелли (1919), «Мнимый больной» Мольера, «Двенадцатая ночь» Шекспира (1921), «Земля» Брюсова (1922) и «Близнецы» Плавта (1923)[37]. Кузмин перевёл на русский язык либретто опер «Водовоз» Керубини, «Волшебная флейта» Моцарта, «Воццек» Альбана Берга, а также «Песни о земле» Малера.

Файл:Кузмин радлов.jpg
Кузмин на портрете Н. Радлова (1926)

В 1922—1923 годах Кузмин был лидером группы «эмоционалистов» (Радлова, Юркун и др.), которая издавала под его редакцией литературный альманах «Абраксас». Эмоционализм понимался Кузминым как «проясненная и умиротворенная разновидность экспрессионизма»[38]. Другие течения в литературе русского экспрессионизма представляют объединение Бориса Лапина «Московский Парнас» (1922) и экспрессионистский кружок Ипполита Соколова (1919—1922)[39]. Поздние кузминские пьесы для чтения («Прогулки Гуля», «Смерть Нерона») строятся на переплетении значимых для автора реминисценций и мифологем, скомпонованных по принципу субъективной ассоциации.

Кузмин относительно спокойно, хотя и в тревоге за своих близких, пережил начало политических репрессий. Возможно, свою роль в этом сыграла давняя, ещё с гимназических времен, дружба с Г. В. Чичериным — наркомом иностранных дел СССР. Печатали его всё реже: в конце 1920-х гг. ежегодно публиковалось не более 2-3 новых стихотворений Кузмина. В квартиру Кузмина и Юркуна подселили «многолюдное и многодетное еврейское семейство», в результате чего она превратилась в «захламлённую и тесную» коммуналку[3].

В 1929 г. чудом пробил стену идеологической цензуры последний его поэтический сборник — «Форель разбивает лёд», ставший, по оценке последовательницы[40] Кузмина Елены Шварц, его «шедевром и, может быть, оправданием жизни»[5]. Стихи сборника отличаются многообразием метрики, сновидческой образностью, исчезновением прежней жеманной лёгкости, сложными для интерпретации отсылками к гностицизму (наряду с другими эзотерическими доктринами[41]) и западноевропейскому экспрессионизму (в том числе и в кино). Как и у Мандельштама, на смену «прекрасной ясности» 1910-х гг. приходят стихи затемнённые, герметичные, недоступные для окончательной дешифровки[42], свидетельствующие о движении автора в сторону сюрреализма[15]. Прозаические тексты 1920-х гг. характеризуются как «предобэриутские»[31].

Со второй половины 1920-х гг. Кузмин (как и многие другие отлучённые от публикации авторы «серебряного века») зарабатывал на существование преимущественно переводами (в том числе эквиритмическими): среди наиболее заметных работ — «Метаморфозы» Апулея (перевод стал классическим), сонеты Петрарки, восемь пьес Шекспира, новеллы Мериме, стихи Гёте и Анри де Ренье[43]. По приглашению Максима Горького участвовал в составлении планов французской секции издательства «Всемирная литература», редактировал собрание сочинений Анатоля Франса (также активно им переводившегося). По свидетельству Н. Харджиева, на склоне лет Кузмин заинтересовался метафизическими поэтами и «был, вероятно, единственным в нашей стране знатоком поэзии Джона Донна»Шаблон:Sfn. Из молодых ленинградских авторов, бывавших у него на файвоклоках, выше всех ставил К. Вагинова, безвременная смерть которого подействовала на него угнетающеШаблон:Sfn.

В течение 60 лет (с 1929 по 1989 гг.) книги Кузмина в СССР не издавались[44]. Ряд его поздних произведений, по-видимому, не сохранился: романы «Римские чудеса» (сохранились две опубликованные главы), «Пропавшая Вероника», практически не известно стихотворений последних 7 лет жизни[45]. Оставшиеся после Кузмина рукописи были переданы решением суда его домохозяйке В. К. Амброзевич (мать Юркуна); дальнейшая судьба большинства из них неизвестна. Богатый фактами дневник за 1905—1929 годы (наряду с другими архивными бумагами) Кузмин продал за 25000 руб. директору Гослитмузея Бонч-Бруевичу[46]. Публикация в начале XXI века дневниковых тетрадей за 1905-15 гг. позволила пересмотреть место Кузмина в литературной жизни своего времени и привела к возникновению своего рода культа поэта как хранителя культурных традиций в век крушения культуры[23]. Дневник за 1934 год также сохранился и был опубликован Глебом Моревым в 1998 г.

М. А. Кузмин умер от воспаления лёгких 1 марта 1936 года в Куйбышевской (Мариинской) больнице в Ленинграде (Литейный проспект, 56): по свидетельству Юркуна — «умер исключительно гармонически всему своему существу: легко, изящно, весело, почти празднично»Шаблон:Sfn. Похоронен на Литераторских мостках Волковского кладбищаШаблон:Sfn[47]. После войны надгробие было перенесено на другой участок кладбища в связи с сооружением мемориала семьи Ульяновых. Останки же захороненных были «выброшены на другое место, где всех и похоронили в одной общей могиле»[6]. В XXI веке в годовщину смерти Кузмина у надгробия собираются поклонники его творчества и читают его стихи.

Шаблон:Начало скрытого блока

Файл:Надгробие М. А. Кузмина.JPG
Надгробие М. А. Кузмина на Литераторских мостках.

Шаблон:Конец скрытого блока

Произведения

Файл:Seine (Kuzmin novel).jpg
Обложка первого стихотворного сборника «Сети» (Н. Феофилактов, 1908)
  • Сети. — М.: Скорпион, 1908; 2-е изд. — Пг., 1915; 3-е изд. — Пг.; Берлин: Петрополис, 1923
  • Куранты любви. — М.: Скорпион, 1910
  • Осенние озёра. — М.: Скорпион, 1912
  • Глиняные голубки. — СПб.: «Издание М. И. Семенова», 1914; 2-е и 3-е изд. — Берлин, 1923
  • Плавающие-путешествующие. — Пг.: Издание М. И. Семенова, 1915
  • Тихий страж. — Пг.: Издание М. И. Семенова, 1916
  • Вожатый. — Пг.: Прометей, 1918
  • Двум. — Пг.: Сегодня, 1918
  • Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро. — Пг.: Странствующий Энтузиаст, 1919;
  • Занавешенные картинки. — Пг., 1920 (на обложке указано «Амстердам»). 320 нумерованных экз.
  • Александрийские песни. — Пг.: Прометей, 1921. — 74 с. — 4500 экз. (Книга вышла с двумя вариантами обложки: со старой орфографией и новой)
  • Вторник Мэри. — Пг.: Петрополис, 1921
  • Эхо. — Пг.: «Картонный домик», 1921
  • Нездешние вечера. — Пг.: Петрополис, 1921; 2-е изд. — Берлин: Слово, 1923
  • Лесок. — Пг.: Неопалимая купина, 1922
  • Параболы. — Пг.; Берлин: Петрополис, 1923
  • Условности: Статьи об искусстве. — Шаблон:Пг: Полярная звезда, 1923. — 188 с. — 2000 экз. [Типография "Красный печатник"]
  • Новый Гуль. — Л.: Academia, 1924
  • Форель разбивает лёд: стихи 1925—1928; Издательство Писателей в Ленинграде, 1929.

Сборники прозы

  • Приключения Эме Лебефа. — СПб., 1907
  • Комедии. — СПб.:"Оры, 1908
  • Крылья. — М.: Скорпион, 1908; 4-е изд. — Берлин: Петрополис, 1923
  • Первая книга рассказов. — М.: Скорпион, 1910
    • Приключения Эме Лебефа
    • Письма Клары Вальмон
    • Флор и разбойник
    • Тень Филлиды
    • Решение Анны Мейер
    • Кушетка тети Сони
    • Крылья
  • Вторая книга рассказов. — М.: Скорпион, 1910
  • Третья книга рассказов. — М.: Скорпион, 1913
    • Путешествие сэра Джона Фирфакса
    • Рассказ о Ксанфе, поваре царя Александра, и жене его Калле
    • Высокое искусство
    • Нечаянный провиант
    • Опасный страж
    • Ванина родинка
    • Мечтатели
  • Покойница в доме. Сказки: Четвёртая книга рассказов. — СПб.: Издание М. И. Семенова, 1914
  • Зелёный соловей: Пятая книга рассказов. — Пг.: Издание М. И. Семенова, 1915
  • Военные рассказы. — Пг.: Лукоморье, 1915
  • Антракт в овраге. Пг.: Издание М. И. Семенова, 1916
  • Девственный Виктор. — Пг.: Издание М. И. Семенова, 1918
  • Бабушкина шкатулка. — Пг.: Издание М. И. Семенова, 1918
  • H. К. Рерих. — М.: Из-во Всероссийского Комитета Помощи Инвалидам Войны при ВЦИК Советов, 1923

Дневники

  • Дневник 1905—1907 гг. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2000
  • Дневник 1908—1915 гг. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2005
  • Дневник 1934 г. — Изд. 2-е. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2007

Память

Примечания

Шаблон:Примечания

Литература

Литература на английском

Ссылки

Шаблон:Михаил Кузмин

Внешние ссылки

  1. ↑ М. А. Кузмин при жизни указывал разные года рождения, мистифицируя эту дату. Даже на его могильной плите стоит 1875 год. Однако К. Н. Суворова и Шмаков Г. Г. нашли метрическое свидетельство писателя, выяснив реальную дату.
  2. ↑ М. А. Кузмин. Дневник 1934 года / Подг. т-та и прим. Г. А. Морева. — СПб.: Изд-во И. Лимбаха, 1998. — С. 249.
  3. ↑ 3,0 3,1 В. Н. Петров. Калиостро. Воспоминания и размышления о М. А. Кузмине. Публ. Г. Шмакова // Новый журнал (Нью-Йорк). 1986. № 163. С. 81—116.
  4. ↑ «Чистое искусство зарождается и завершается в своём собственном замкнутом, оторванном от всего мира круге с особыми требованиями, законами, красотой и потребностями, как мир больного и безумца (хотя бы и идеальный, и стройный, но в своей обособленности и отвлечённости безумный)».
  5. ↑ 5,0 5,1 Шаблон:Cite web
  6. ↑ 6,0 6,1 6,2 А. Корин. Ты — лёгкий, разноцветный и прозрачный… // М. Кузмин. Стихотворения. М.: Эксмо, 2011. С. 16, 22.
  7. ↑ По признанию Кузмина, в то время он «только и бредил Габриэле Д’Аннунцио, новым искусством и чувствительностью».
  8. ↑ И. С. Кон. Лунный свет на заре: лики и маски однополой любви. М.: Олимп, 1998. С. 295.
  9. ↑ А. И. Мандельштам. Серебряный век: русские судьбы. СПб, 1996. С. 168.
  10. ↑ Зноско-Боровский Е. О. О творчестве М. Кузмина. // Аполлон. 1917. No 4/5. С. 26—27.
  11. ↑ Ошибка цитирования Неверный тег <ref>; для сносок dnevnik не указан текст
  12. ↑ 12,0 12,1 12,2 Троцкий С. В. Воспоминания / Публ. А. В. Лаврова // Вячеслав Иванов: Материалы и публикации. С. 62.
  13. ↑ Мирский Д. С. История русской литературы с древнейших времен до 1925 года / Пер. с англ. Р. Зерновой. — London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992. — С. 731—733.
  14. ↑ М. Кузмин. Дневник 1905—1907 гг. СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 2000. ISBN 978-5-89059-025-1. С. 149.
  15. ↑ 15,0 15,1 15,2 Вяч. Вс. Иванов. Избранные труды по семиотике и истории культуры: Статьи о русской литературе. Языки русской культуры, 2000. ISBN 978-5-7859-0040-0. C. 202—203.
  16. ↑ 16,0 16,1 Г. Иванов. Собрание сочинений. Т. 3. М., 1994. С. 104.
  17. ↑ «Вечер бумажных дам» после премьеры «Балаганчика» описан Кузминым в автобиографической повести «Картонный домик».
  18. ↑ Этот романс прочно вошёл в репертуар военного Петрограда и исполнялся многими артистами до конца 30-х годов, а знаменитый в эти годы артист-эксцентрик Савояров откликнулся на него в модном тогда жанре ответа романсом-пародией «Дитя, не спеши» (1915), полным весьма ехидных намёков и передразнивания изнеженного авторского стиля Кузмина-артиста.
  19. ↑ Примерами могут служить балеты «Одержимая принцесса» (1913) и «Королевские поварята» (1914), пантомимы «Влюбленный дьявол» (1916) и «Фанты на Елагином острове» (1918).
  20. ↑ Рюрик Ивнев. Жар прожитых лет. Искусство-СПБ, 2007. С. 94.
  21. ↑ Кузмин М.: Проза и эссеистика: В 3-х т. Т.3. — С. 6.
  22. ↑ Кузмин М.: Проза и эссеистика: В 3-х т. Т.3. — С. 380.
  23. ↑ 23,0 23,1 Шаблон:Cite web
  24. ↑ Н. Г. Гончарова. «Фаты либелей» Анны Ахматовой. М.; СПб.: Летний сад, 2000. С. 217.
  25. ↑ Гаспаров М. Л. Стих Анны Ахматовой // Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. 3: О стихе. М., 1997.
  26. ↑ Тименчик Р. Д., Топоров В. Н., Цивьян Т. В. Ахматова и Кузмин. — Russian Literature. The Hague: Mouton, 1978. Т. 6. No 3.
  27. ↑ Парнис А. Е. Хлебников в дневнике М. А. Кузмина // Михаил Кузмин и русская литература XX века. Л., 1990.
  28. ↑ В. Марков. О свободе в поэзии: статьи, эссе, разное. Изд-во Чернышева, 1994. С. 111.
  29. ↑ Шаблон:Cite web
  30. ↑ Шаблон:Cite web
  31. ↑ 31,0 31,1 Н. А. Богомолов. Михаил Кузмин: статьи и материалы. М.: Новое литературное обозрение, 1995. С. 100, 176.
  32. ↑ Последние пять главы были утеряны перед публикацией работниками типографии.
  33. ↑ 33,0 33,1 Шаблон:Cite web
  34. ↑ Тименчик Р. Д. Рижский эпизод в «Поэме без героя» Анны Ахматовой // Даугава. 1984. No 2. С. 113—121.
  35. ↑ А. А. Ахматова. Собрание сочинений в 6-ти тт. Т. 3. М., 1998. ISBN 978-5-88889-029-5. С. 557.
  36. ↑ Шаблон:Cite web
  37. ↑ Спектакли театра 1919—1935 гг. Шаблон:Webarchive // Официальный сайт Большого драматического театра
  38. ↑ Алексей Пурин. М. Кузмин (опыт краткого жизнеописания) Шаблон:Wayback
  39. ↑ Вера Терехина. Бедекер по русскому экспрессионизму — Ипполит Соколов, Борис Земенков, Борис Лапин, Анна Радлова Шаблон:Wayback // «Арион» 1998, № 1.
  40. ↑ «Кто, кстати на меня действительно очень сильно формально повлиял, так это Кузмин». См.: «Поэтика живого». Беседа с Антоном Нестеровым. Шаблон:Wayback // «Контекст 9», № 5, 2000. С. 314—326.
  41. ↑ Для кузминских стихов 1920 гг. характерны отсылки к мистическим рукописям розенкрейцеров, к оккультному роману Майринка «Ангел западного окна», что свидетельствует о нарастании мистического начала в его миросозерцании. Вместе с тем оккультные практики он почти всегда упоминал в ироническом ключе, хотя на рубеже 1907 и 1908 гг. и пережил (под влиянием Анны Минцловой) краткое увлечение визионерскими медитациями. См.: Оккультные коды в поэзии М. Кузмина // Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века. — М., 1999.
  42. ↑ Дм. Быков отмечает Шаблон:Wayback «ощущение страшного сна, бреда, который есть у Кузмина в „Параболах“ или в „Тёмные улицы рождают тёмные чувства“, в стихах предфорельных, в стихах, где тайные страшные сны, роковые красавицы, всё это переплетено, всё нуждается в тончайшей расшифровке».
  43. ↑ Не всё опубликовано, в том числе полный перевод «Дон Жуана» Байрона. Перевод (возможно, полный) сонетов Шекспира утрачен в годы войны.
  44. ↑ Бавин С., Семибратова И. Судьбы поэтов Серебряного века. М.: Книжная палата, 1993. С. 248.
  45. ↑ Практически полная утрата позднего стихотворного наследия Кузмина не имеет параллелей у других крупных поэтов Серебряного века.
  46. ↑ Михаил Кузмин и русская культура XX века. Л., 1990. С. 141—142.
  47. ↑ Шаблон:Книга
  48. ↑ Топоров В. Н. пишет и о другом адресе на этой улице в это время — дом 21. По данным Г. Морева Шаблон:Wayback, «в квартире художницы Елизаветы Званцевой, владелицы художественной школы, находившейся этажом ниже той квартиры, которую занимали Ивановы, Кузмин жил с осени 1907 года».
  49. ↑ Шаблон:Cite web

Шаблон:Выбор языка

Партнерские ресурсы
Криптовалюты
Магазины
Хостинг
Разное

Источник — http://wikihandbk.com/ruwiki/index.php?title=Русская_Википедия:Кузмин,_Михаил_Алексеевич&oldid=10215088