История из жизни:100721
Не мое --Дань Дантистам, или Сто Матов Стоматологам...______________________________________________– Я сберегу вам время, – сказала она. – Я стоматологическая сестра.Знаете, занимаюсь хозяйством у зубного врача в кабинете. – Она часто такрекомендовалась. Сама не знала почему. Может быть, потому, что этопресекало всякие догадки, и никаких вопросов больше не задавали. Люди нелюбят долго говорить о зубоврачебных делах...Джон Стейнбек. Заблудившийся Автобус.Глава I, в которой убедительно рассказывается, что цемент прочнее кости.– Фисташек хочешь? – спросил меня по-понедельничному помятый Серега,посасывая пиво на лавочке в парке перед Администрацией города.– Бл*дская привычка! – гордо ответил я фразой из фильма и отобрал у негопакетик.С первым же недоразгрызенным орешком в нижней челюсти что-топредательски хрустнуло и заскрежетало на зубах.– Бл*дь! – сплюнул я.– Ну вот... И симптомы, и диагноз совпадают! – заржал Серый.Окатив его презрительным молчанием, я углубился в изучение сплюнутойкашицы."Сука, по-любому, пломба вылетела!" – преждевременно подумал я и, самособой, оказался неправ. Проверить это оказалось проще простого: эдакимфранцузским поцелуем в условиях отсутствия партнерши.Задумчиво ковыряюсь шустрым язычком в нижней челюсти. Провожудиагностику, так сказать. А ведь со стороны это вполне могло бытьвоспринято кое-кем как предложение погонять в моей, заметьте, ротовойполости свой не особо озабоченный полом партнера диагностическийаппарат. Уж больно призывно, по ходу дела, выглядел снующий туда-сюдабугорок на щеке, раз уж даже Сергей тактично отвернулся и спреувеличенным интересом принялся рассматривать фасад здания ФСБ. Даромчто женатый и с детями уже...Мрачное чугунно-скороходное пророчество "Пидоры Идут!" на тот моментвремени не сбылось. Беда пришла с другого фланга. Пломба,зацементированная еще в четвертом классе весьма средней школы, выдержалаохеровую провокацию. Копать-колотить, да за ради одного только этогостоило ходить и в четвертый, и в одиннадцатый класс! А вот стенкуполого, что твой пенек, зуба, которая должна бы, по идее, этот самыйсгусток совкового зубоврачевания держать, вот ее-то как раз – какфисташкой снесло.– Серго, вот ты как разумеешь, – занял я язык более невинным делом, –что паршивей: если выпадает пломба и гнидой оказывается дантист, илиесли эта самая пломба настолько опупительная, что тупо выпинывает к*беням сам зуб?– Я тебе так скажу... – задумчиво мычит Серега. – Херовей, если это уменя. А так – да мне ли не посрать?– Вот за что я тебя, паскуду, люблю, так это за тактичность! – милоулыбаюсь и, сплюнув кровью на белоснежный серегин кед с логотипом Nike,шагаю к машине.Глава II, в которой герой придается юному натурализму.Сказать, что у остатков зуба сдали нервы – это здорово смягчить краски.Нерв не нервничал, нет. Он, падла, истерил. Основательно, самозабвенно исо вкусом. Пульсируя, словно тинейджерский пенисишко при случайном,хе-хе, дружеском визите в дамскую душевую. Причем, как и всякийбезродный космополит, нерв с высокой колокольни и с большим такимприбором класть хотел на часовые пояса и темное время суток. Хотелкласть и весьма успешно это делал.Монотонная пульсация в левой части челюсти в три часа ночи – не самоелучшее снотворное, надо сказать. Проверено электроникой. По данным,предоставленным электронным будильником, я ворочался уже второй час.Считать овец не хотелось – сочувствующие физиономии дамского пола коллегпо работе приелись еще днем.Просветление пришло внезапно. "Доктор сказал в морг – значит, в морг!" –подумалось мне. "Бинго!" – подумал я в ответ. Решительно поднялся скровати, переложил на подушку слабый анальгетик в лице кошки и поковылялв ванную, по дороге разжившись парой зубочисток.Ощущая себя эдаким гибридом великого хирурга Пирогова имазохиста-альбиноса из Opus Dei, я обдал жало зубочистки струей крутогокипятка, процедил сквозь зубы: "Castigo corpus meum!" и приступил ктому, чего процедил. К умерщвлению собственно плоти.Обгрызенная до остроты комариного поца зубочистка вонзилась в десну.Акелла спросонья промахнулся. "Ах же ж ты пидоро*бина расх*ежопенная!" –пробормотал я свою счастливую мантру. Вдох-выдох... Вторая попытка. Есть!Попал под пломбу.С интересом разглядывал добычу с раскопок. Хммм... Вроде ж я и не елсегодня ветчины... Меж тем дефлорация внутренностей зуба продолжалась. Несказать, чтобы особо успешно, правда. Скрутило еще пуще. На памятьпришел анекдот: "Сижу, гвоздем в ухе ковыряюсь... Вдруг – х*якс! И звук втелевизоре пропал..."Еще меча багрится кровосток... Запулил алую теперь уже зубочистку застиральную машинку, двухвосткам на радость. Мудачий нерв завелперфоратор в зубе на полную. Я понял, что так жить нельзя. Все героиРуси изначальной встали предо мной, как... впрочем, ну их, этианатомические аналогии!Три секунды тупого раздумья – и выход был найден. Причем не какой-то тамкомпромисс или копромиссис, а самый что ни на есть мужской, достойныйвсяческого дамского преклонения и прочего мужикастого респекту. Проблемубыло решено залить спиртом.Глава III, венедиктианская.И немедленно выпил...Глава IV, в которой мы застаем продолжение банкета.После внутреннего применения двухсот граммов огненной воды ошалевший отрезкой смены темы нерв дал о себе знать. Я вспомнил, для чего,собственно, полез в бар-то. Отхлебнул из горлышка, поцедил водку межзубов. Получилось очень по-пацански – хоть сейчас шагай на лавочкугрызть сэмачьки, бряцать на гитаре "Централ" и ловко промахиватьсяокурком мимо урны.Привычный спиртовой привкус постепенно приобретал какие-то готичныеоттенки. Интереса ради я решил не глотать. Ну, просто для разнообразия,так сказать. Сплюнул в раковину. "Кровавая Мэри" – мелькнула мысль:"Дракула микс"...– Тебе меня не одолеть! – злорадствовал нерв. – Нет у тебя ничего, чемменя зацепить!– Ха! А еслиф найду? – на выходе из пацанячьего образа подумал я,склоняя голову на бок и прицельно опрокидывая бутылку на мятежный зуб.Наверное, то же самое чувствовал жидкий терминатор Т-1000, когда егозаморозили азотом. "Хер с вами! Вы победили в битве, но проиграетевойну!" – затаился оглушенный нерв. Насвистывая мелодию из Happy TreeFriends, я включил компьютер. Сдобренный кр. алк. напом организмпотянуло на развлечения."На рентген бы надо сходить с утра..." – запивая остатками беленькой тритаблетки темпалгина, проявил я сознательность.На экране мой персонаж-побирушка уже вовсю мародерствовал, обшариваятрупы человеков в тяжелой броне, убиение которых только что подняло егона 76-ой уровень. С неописуемым наслаждением я вручную замесил насмертьдокторишку, обретавшегося за звуконепроницаемой стеной на подземномэтаже военной базы супостатов. Мне было приятно считать, что это былзубовраждебный стоматолог...Анестезия в бутылке внезапно закончилась. Вопреки фактам из биографийобоих Джимов (что Моррисона, что Хендрикса), с колес со спиртом невставило. Но, опять же, и зуб пока не беспределил. Наваливалосьблаженное алкогольное отупение...Winamp в наушниках переключился на нечто из репертуара гречанки ДеспиныВанди. "П*здина Манди" – мелькнуло фоном. Мораль: нажрался – на бабпотянуло...На этой мачо-мысли сознание милостиво покинуло задрыхшую в кресле тушку...Глава V, в которой героя насквозь видно.Звонок знакомому главврачу избавил меня от необходимости в полной мерепогружаться с утра пораньше в волшебный мир ожидания своей очереди вдлинном, как бычий цепень, больничном коридоре.Бормоча под нос волшебное заклинание: "Бл*, я – панда!", я пробилсячерез строй пенсионеро-пионеров, голосящих: "Вас тут не стояло!", ипокорно скинул кроссовки на пороге рентген-кабинета.Через полчаса я стал счастливым обладателем маловразумительных снимковфрагмента собственной нижней челюсти. Весь мир лежал у моих ног, но яспустился на цокольный этаж здания поликлиники. "И почему это у нихстоматолог так запрятан?" – озадачился я, но тут же улыбнулся, вспомнивночной эпизод в игрушке.Доктор мне сразу понравился. И даже не потому, что на внутренней сторонедвери у него висел постер фильма "Девять Ярдов". И не потому, что у негов ассистентках ходила чудесная рыжая бестия. Ну, точнее, не толькопоэтому. Просто первыми его словами при взгляде на гордо протянутые емуфото были: "Ох, вот это них*я себе!"Тут я, надо признаться, струхнул. Сейчас он мне скажет, что в мой зубвторглась смертельная инфекция, которая заразила все вокруг и ужеприхлебывает спинномозговую жидкость, запивая ее семенной – и что тогда?Идти учителем труда в школу-интернат? Или, еще того хуже – на эстраду?Ущербных там любят...– Вам когда этот зуб делали-то? – оторвал меня от созерцания моих назависть невротъ*бенных карьерных перспектив доктор с символичнойфамилией Зубков на бейдже.– Да я еще октябренком был... – поднапряг память я. – Лет тому пятнадцать,а то и поболе, наверное.– Я к чему тебя спросил-то... – стоматолог стремительно перешел на "ты",небрежно присев на край стола. "Точно п*здец!" – спокойно отметил просебя я. Вслух же выдавил только: "А?". Зубков продолжил: – У тебя простопод пломбой обломок сверла остался. Я таких уже и не помню...– Всего-то?! Сверло забыли? – я облегченно провел рукой по лбу. – А я-тоуже тут прощальную речь готовить начал по такому случаю...– Ну, это-то никогда не помешает! – док приятельски шмякнул меня поплечу и глазами показал на пациентское кресло. Глянул за спину и,убедившись, что ассистентка куда-то вышла, доверительно добавил: – Ты бывидел, как некоторые дамочки по привычке в нем устроиться пытаются...Глава VI, в которой вершится таинство дантизма.Когда отпустил наркоз и стало ясно, что мышьяк таки одолел хитрожопыйнерв, день уж клонился к закату. Ремонтные работы были назначены наследующее утро. Как говорилось в одном хорошем фильме: "Джонни, сделаймонтаж!"Итак, утро среды...– Проходите, садитесь, устраивайтесь поудобней! – ворковала рыженькаямедсестричка в ослепительно белом халатике и улыбке.Оживив в памяти все просмотренные в детстве и отдрочестве немецкиедокументальные фильмы про голых людей, под которые так удобнонакладывались на себя руки (сперва левая, а как устанет – так и правая),я тут же преисполнился предвкушения. Вот сижу я такой трогательнобеззащитный и весь из себя дьявольски притягательный, вот она распускаетсвою огненную гриву – и вот мы уже неистово сливаемся куда ни попадя,заставляя краснеть иллюстраторов "Камасутры"...Но, видимо, обладательница халатика в облипочку и прочих женскихпрелестей выросла в достаточно небогатой семье и видеомагнитофонов вдетстве не тискала. Она зачем-то вышла в боковую дверь и вернулась уже скаким-то бородатым дядькой в повязке, наверняка снятой с павшего жертвойатипичной пневмонии китайского захватчика. "Какой такой кузнец? Не, намкузнец не нужен!" – успел подумать я, еле-как опознав в дядечке доктораЗубкова. И тут он рявкнул: "Кингстоны открыть!!!"Ну, я тоже не сухопутная крыса, даром что таежная... Женьку Гришковца,поди уж, не один раз слышал с его флотскими побасенками. Раззявил пастькак миленький, в общем.Спасибо соседям по подъезду, расквартированным этажом выше, на жужжаниебор-машины внимание попросту не обращалось. Перманентный ремонт, которыйони в спешном порядке заканчивали уже третий год, привил иммунитет ктакого рода спецэффектам. Поскучнело. Посчитав, что зевать будет несовсем прилично (док ведь может пару-тройку раз в воспитательных целяхпропирсинговать мне щеку), я начал думать, что из себя представляетзубной нерв.Послушно сплевывая по команде Зубкова, я почему-то рисовал себе нерв ввиде какого-то слизня из психоделичных мультяшек про Алису. Он былчем-то вроде оракула в алисиной битве с кариесом, пародонтозом и – скакого-то перепугу – циррозом. Наверное, дальше по сценарию шелледенящий кровь заговор и зубодробильный (о! правильное слово!)финальный поединок... Но тут в кабинет вернулось рыжеволосое чудо, и всефантазии как-то незаметно перетекли из разряда ЛСД уже куда-то ближе кБДСМ...Люди, как уже отмечалось, не любят долго говорить о зубоврачебных делах.Каких-то полчаса я был выставлен за дверь. Тридцать одинобразцово-показательный зуб плюс один контуженый так и рвались внеравный бой со всеми солеными сухариками, грецкими и прочими орехамимира. Особенно они жаждали плоти фисташек...Глава VII, вместо эпилога...У каждой пятницы есть лишь один недостаток – как ни верти, а через двадня снова надо имитировать трудовой процесс... Но именно сегодня этоволновало нас в самую последнюю очередь: по причине короткого рабочегодня уже в половине четвертого мы вовсю топили баньку на серегиной даче.На сей раз было решено обойтись без шашлыка – наши гламурные девчатавознамерились приобщить нас к азам восточной кухни. "Сырая рыба с рисом"– осмыслили мы новость и тупо из вредности взяли два литра виски: "Сакэ,звиняйте, не завезли..."С ужасом узнав, что суши с начинкой из шпротов в меню не предусмотрено,я крепко призадумался. Кроме шпротов, я признаю только одну рыбу –колбасу. С ней тоже нефэншуйно вышло. В итоге, после заверений в триголоса и шесть рук, что это просто пальчики оближешь и вовсе даже рыбакак таковая там не чувствуется на вкус, я махнул рукой. В конце концов,что я теряю? Ну, подумаешь... Ну, и наклюкаюсь чуть быстрее обычного. Всеодно никто не заметит, раньше склеятся. На том и порешил.Заказали на шестерых. Набор суши в максимальной комплектации, из расчетана оголодалость и скидку за мелкий опт. Когда заказ был доставлен исервирован, несколько секунд на столе перед каждым из нас находилось поСоветскому Союзу...Вискарь, только что с ледника, начислен по стопарикам, каждому попотребности. Католики предваряют трапезу молитвой, алкоголики же –тостом. Откашлявшись, встаю и, обращаясь к прекрасной половинеприсутствующих (ну, не на Серегу же с Санчесом смотреть), начинаю:– Вот стою я перед вами, простые русские бабы... И думаю – до чего ж этодошла глобализация, а? Сидим, значит, мы тут, посреди сибирской тайги,хлещем американский самогон из посуды для хохляцкой горилки и заедаемвсе это дело японским фаст-фудом... Граждане мира, туды нас в качель... Нучто ж, как у нас, у славян, говорится – лехаим!Опрокидываю стопку. Кошусь на заинтересованно притихших окружающих.Понимаю, что они ждут, пока я зажую вискарик рулетиком суши.С видом приговоренного, но непокорившегося героя какой-нибудь азиатскойреволюции с пятого раза подцепляю-таки палочками наименее ядовитый свиду кусок. Двумя руками утрамбовываю вражью пищу в рот, орудуя палкамис грацией слепого самурая, вооруженного установкой "Град". Обреченносжимаю челюсти. Раздается неприятно знакомый хруст. Не жуя, заглатываюролл. Вынимаю изо рта полураздробленную палочку.– Холодными закусками и супом закусывают только недорезанныебольшевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперируетзакусками горячими... – изрекаю я, некультурно лезу пальцем в рот исплевываю на ладонь дорасшатанный зуб. Достаю мобильный, набираю номердоктора Зубкова.– Да, я Вас слушаю! – в ухе у меня раздается чувственный женский голос.– Доктор сейчас занят, меня зовут Алевтина. Я его ассистент.– Добрый день, Алевтина! Я по поводу зуба... Два дня назад я у вас былуже... И три... – пускаюсь в объяснения.– Да-да, я помню Ваш голос, конечно, конечно! Так Вы говорите, верхнийправый на этот раз? Ага, записываю... В понедельник в полдень Васустроит?– Вполне, Алевтина... – и неожиданно для себя добавляю: – "Валя", да,уменьшительное будет?– "Аля"... – звучит в ответ. – Ну, так мы Вас ждем! Всего Вамнаилучшего!Осколок зуба остался лежать на столе в беседке, когда я в очередной –который уже за неделю?! – раз побрел полоскать рот водкой... А в головевсе вертелось и вертелось неподобающее случаю: "Еще семь-восемь зубов –и она станет моей!!!"
См.также
Внешние ссылки
